Тайны сердца. Загадка имени - читать онлайн книгу. Автор: Амели Нотомб cтр.№ 30

Эписен спросила Самию, пересекала ли она уже Сену.

– Какая тут связь с Орфеем и Эвридикой? – поинтересовалась подружка.

– Когда мне исполнится одиннадцать, мы переедем на Левый берег.

Самия сокрушенно покачала головой, понимая всю серьезность положения. После занятий девочки добрели до Лувра, вышли на набережную и стали смотреть на Сену.

– То, что на том берегу, не сильно отличается от того, что на этом, – заключила Самия. – Я буду приходить к тебе. Между нами ничего не изменится.

Однако Эписен заметила, что Самия не ответила на ее вопрос. Пересечь Сену – все же это было испытание, своего рода инициация.

Она поискала в энциклопедии и нашла, кто такой Орфей. Поэт, но каких времен, трудно понять. Так или иначе, раньше и теперь поэт – не одно и то же. Тогда поэт играл на лире и пел свои стихи. Он держал их в памяти, ему не нужно было их записывать. И детям той эпохи не приходилось зубрить стихи наизусть, чтобы с дурацким видом читать их потом перед классом. Поэт сам был своими стихами: одновременно и музыкой, и текстом. Чтобы стать известным потомкам, он должен был встретить другого поэта и передать ему свое искусство, как передают микробов: заразить его. Так что хорошая поэзия была подобна эпидемии. Плохой же поэт порождал слабый вирус, который никому не передавался.

Все это было интересно, но как стать в наши дни Орфеем? Какой эквивалент можно найти этому типу искусства?

– Я же тебе говорю, что Орфей – это я! – твердила ей Самия.

– Ты не умеешь читать стихи.

– Орфей не допустил бы, чтобы их читали другие!

В июне Клод купил квартиру на Левом берегу, в Седьмом округе, на улице Бургонь. Переезд должен был произойти летом. Новая жизнь – начаться в сентябре.

Клод вынужден был зайти в школу на улице Этьена Марселя, чтобы забрать документы дочери. Он шел через двор, где дети играли в разные игры, и так получилось, что натолкнулся на Эписен и Самию, которые крутили хулахуп. Клод на мгновение замер и пронзил дочь взглядом, исполненным ненависти. Хулахуп упал. Клод пошел дальше.

От Самии не укрылось, что произошло что-то неладное.

– Что это за тип? – спросила она.

– Это мой отец.

– Твой отец?

Эписен прочла недоверие и возмущение в глазах подруги. Она поняла: наступил важный момент, она обязана объяснить, признаться, рассказать ей все. Самия смотрела на нее в ожидании. Эписен открыла было рот и тут обнаружила, что бессильна. Слова не шли с языка. Это была катастрофа.

Девочка не знала, как все это выразить.

Некоторое время спустя она пыталась себе объяснить, что с ней произошло. Но и задним числом попытка сформулировать ситуацию словами не увенчалась успехом. В свои десять лет Эписен не смогла сказать любимой подруге, что отец – негодяй и что она его ненавидит.

Эписен молчала минуты три. В конце концов Самия дала понять, что не ждет ответа. Они продолжали играть. Дружба их от этого не пострадала, но недоговоренность осталась между ними, как тень.

Улицу Бургонь Эписен сразу же невзлюбила. Она мало чем отличалась от улицы Этьена Марселя, разве что выглядела более чопорно. Эту чопорность девочка приняла за роскошь.

Новая квартира была не больше и не удобнее, чем предыдущая. Трудно было определить, в чем же заключается ее элегантность. Дело было исключительно в словах. Говоря по телефону, Клод старался как бы невзначай вставить: «А вы заезжайте на улицу Бургонь». Или: «Я оставил документы на улице Бургонь».

Когда они жили на Правом берегу, от дома до школы было метров пятьдесят. А теперь ее коллеж оказался в другом округе, и ездить приходилось на метро. Но это была мелочь по сравнению с отсутствием Самии.

Возвращаясь из коллежа, она кидалась к телефону и звонила подруге. Они могли говорить часами. И чем больше говорили, тем больше оставалось невысказанного. Главное, что их теперь объединяло, это ненависть к коллежу. Каждая утверждала, что ее коллеж гораздо хуже, чем коллеж подруги. Они подыскивали самые уничижительные сравнения, сопровождали свои излияния оглушительными воплями, что должно было выражать их обоюдное отвращение.

Преподаватели, конечно же, были монстры, но одноклассники не шли с ними ни в какое сравнение, и подружки наперебой подбирали слова пообидней, чтобы пожаловаться на своих однокашников. В этом соревновании Эписен выходила победительницей, потому что у нее имелся веский политический аргумент: в ее классе учились дети буржуа. Когда она в первый раз употребила это слово, Самия спросила, что это значит. Осознав, что объяснить не так просто, Эписен заявила:

– Это люди, подобные моему отцу.

– Понятно, – протянула Самия, оценивая серьезность проблемы. Подумав, она спросила: – А твоя мама тоже буржуазка?

– Нет, – уверенно отрезала Эписен.

– Получается, что ты полукровка: наполовину буржуазка, наполовину нормальная?

– Нет, я не буржуазка, это точно. Буржуазок легко узнать: они носят на голове ободок, поддерживающий волосы, дорогие и уродливые шмотки и не дают соседу по парте списывать.

Однажды вечером Клод заметил, что в новой квартире телефонные счета выросли в двадцать раз.

– Это что, твоя дочь болтает по телефону, вместо того чтобы заниматься?

– Она очень скучает по Самии.

– А почему она не может найти себе новых подружек?

Доминика поняла, что́ он имеет в виду, но не захотел произнести: «левобережных подружек».

Когда Эписен попросила разрешения пойти ночевать к Самии, мать ее не отпустила:

– Это очень далеко, дорогая. А тебе завтра утром в коллеж. А Самия не может прийти к нам переночевать?

На этот раз аргументы против выдвинула Эписен:

– Это далеко от ее дома, и потом, у нее тоже завтра школа.

– У меня такое впечатление, что ты не хочешь нас знакомить. Надеюсь, ты меня не стыдишься?

– Что ты, мама, нет, конечно!

Стыдилась она отца.

Самия часто назначала встречи после занятий в кафе на улице Тикетон. Когда они виделись, это были нескончаемые объятия, а при расставании – непременные слезы.

– Вот видишь, Сену всякий раз перехожу я, – сказала Самия. – Так что это я Орфей.

– Тогда доставай свою лиру и спой мне песню.

На уроке истории Эписен узнала, что Берлин в одну ночь был разделен надвое и что его жители навсегда потеряли половину своих друзей. Она рассказала это по телефону Самии и заключила:

– Если я тебя потеряю, я умру.

– Как такое может произойти? – удивилась та.

Они еще не знали, что этот вопрос запустил механизм судьбы.

Однажды днем Клод по каким-то причинам работал дома. Зазвонил телефон. Эписен бросилась к аппарату, но отец ее опередил.