Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев - читать онлайн книгу. Автор: Вильгельм Грёнбек cтр.№ 89

Тем не менее у нас есть одно свидетельство, дошедшее с древних времен, которое можно поставить в один ряд с норвежским опытом использования Скрукке и других ножей, и эти сведения хороши еще и тем, что они рассказывают нам о рождении Олава Святого и его связях с его тезкой. В те дни, когда Олав, позже названный Святым, еще был в утробе матери, один из Олавов прежних дней, а именно Гейрстад-Альв, явился во сне доброму человеку из Уппланда, по имени Храни. Он был близки другом отца и матери будущего святого Харальда Гренски (Гренландца) и Асты. Гейрстад-Альв рассказал Храни историю своей жизни и попросил его помочь ему возродиться; он сообщил, где и как он был похоронен, и велел вскрыть его могилу, где он найдет золотое кольцо, меч и пояс. Он даже составил – если наш источник был хорошо информирован – сложный план, согласно которому Храни должен был найти себе помощников, а обитатель могилы обещал прогнать их, как только они сделают то, что от них потребуется, и избавить его от их любопытства. Продумал ли добрый Гейрстад-Альв все детали сам или, как делали многие ушедшие, оставил кое-что и смертным, которые будут заниматься этим делом, нам неизвестно, но мы знаем, что Храни сумел добыть кольцо, меч и пояс. С этими сокровищами он явился в дом Харальда Гренски, где обнаружил, что Аста лежит на полу и никак не может разродиться. Как только она узнала о желании Гейрстад-Альва, она охотно согласилась на то, что имя ребенку даст Храни. После этого он подошел к ней и обвязал ее поясом, и ребенок тут же появился на свет. Это был мальчик, которого назвали Олав; он получил меч Бесинг и золотое кольцо своего тезки.

Как только мы переходим к вопросам чести, в разговор вступают древние времена и предоставляют нам свидетельства на разных языках. Вся жизнь в эпоху викингов была пронизана острым чувством признательности за подарки. Как часто читаем о том, что гости перед отъездом получили богатые дары и отправились домой, испытывая благодарность за оказанную им честь. Англосаксы, так сильно любившие громкие слова, описывали, как Беовульф, покинув дом Хродгара, ехал, радуясь и гордясь своим сокровищем. Тогда как скандинавы просто отмечали, что подарки были достойны великих людей или что они были значительными. Для Эгиля королевское запястье и серебро стали настоящими дарами чести, которые помогли ему воспрянуть духом и вернули радость. Хороший дар не только приносит удовольствие, но и повышает самооценку и даже статус одаряемого. Получая от мужа «утренний дар», новобрачная согласно закону Упплёнда в Швеции утверждалась в статусе полноправной жены и хозяйки дома.

Получавший подарок человек и впрямь приобретал солидный кусок чести; в его руки переходила вещь из благородного металла, составленная из древних достижений, древней рассудительности, способности древних вождей творить чудеса, славы владельцев и слов восхваления, произнесенных поклонниками. Старую фигуру речи, гласящую, что «вместе с сокровищем мужество передается от старого владельца к новому», надо понимать буквально. А когда человек в ярости бросался преследовать вора, пытаясь всеми способами перехитрить его, пока он еще не спустил то, что ему удалось украсть, он делал это потому, что в буквальном смысле слова хотел вернуть свою честь, пока ее не измазали грязью и не повредили с помощью магии.

Большим позором было потерять оружие, даже в бою; таким же позором были и неудачи. Кроме того, очень зазорно было пораниться своим же оружием, даже если рана была невелика. Так что теперь мы можем понять, какое неукротимое чувство загоралось в душе людей, когда они узнавали, что кровь их родственника была пролита оружием, принадлежавшим их семье. Если такое горе случалось, то оно ложилось позорным клеймом на все оружие семьи; и люди начинали побаиваться его, полагая, что каким-то необъяснимым образом оно нанесет рану их плоти и крови; они не могли предугадать, в какую минуту оно может развернуться и в своем гневе ударить по хозяину. Проклятие «Пусть твой меч никогда не рубит ничего другого, кроме твоей собственной головы» помогает нам понять, в каком ужасном состоянии оказывался человек, потерявший удачу и власть над собственным оружием.

И если в этих сокровищах таилась честь человека, то тогда в них должны были заключаться и его фрит, и его судьба. С помощью меча и копья родственники твердо держали в руках саму удачу, и если их хватка не ослабевала, то оружие приносило им победы, как и оружие их предков.

На идее о том, что история и судьба связаны с тем, чем люди владеют, скандинавы построили самую знаменитую сагу, которая стала частью мировой литературы. «Сага о Вёльсунгах» пронизана влиянием судьбы, которое началось, когда Хрейдмар, на пороге смерти, потребовал отомстить своему сыну Фафниру, который его погубил. Снова и снова судьба демонстрирует нам свое вмешательство разными бедами: смерть Фафнира, спланированная Регином, его братом, от раны, нанесенной мечом, который Регин выковал собственноручно; гибель Сигурда, вызванная нарушением клятвы и, конечно же, тем, что его вероломных зятьев Нибелунгов заманил к себе в гости Атли и убил: у Хёгни вырезал сердце, а Гуннара бросил в змеиную яму. Судьба, объединяющая все эти звенья в одну хамингью, была заключена в золоте, которое давным-давно проклял Андвари, которое Хрейдмар утаил от своих сыновей, которое Фафнир хранил в своей драконьей пещере, а Грани принес в дом Гьюки. Это было сокровище Нибелунгов, которое в конце концов заставило судьбу угомониться, погрузившись на дно Рейна.

Не менее экспрессивно эта старая идея изложена в «Саге о Хервёр и Хейдреке». Она гласит, что владелец и то, чем он владеет, дополняют друг друга, что только сокровище может выявить нам человека, а само сокровище может быть объяснено только человеком. Автор саги сначала видит меч по имени Тюрфинг, а за ним – человека, которому он принадлежал. Этот меч поднимается во всем своем бесстрашии; победоносный, никогда не знавший поражения, Тюрвинг был так яростен, что даже малейший его укол приводил к смерти, и он не останавливался, пока не дотрагивался до земли. Упрямый и своенравный, не терпевший, когда его клинок обнажали без цели, и не желавший возвращаться в ножны, пока не напьется крови; меч этот не знал поражений, но тот, кто владел им, должен был знать, что рано или поздно он может обрушиться на его голову. Такова была его судьба. Такой же была и семья, которой он принадлежал, таковы были Ангантюр, Хервёр и Хейдрек. Все люди этого клана имели неукротимый характер; они были бойцами от рождения, и их удача в темных и светлых делах соответствовала ярости самого Тюрфинга. Об Ангантюре мы знаем лишь то, что он всю жизнь владел этим мечом и унес его с собой в могилу, не зная, что у него есть наследник. Из могилы меч был извлечен его дочерью, родившейся уже после смерти отца, которую назвали Хервёр. Так древнее наследство было возвращено к жизни. Но не успел Тюрфинг вновь появиться на свет, как он тут же вступил в бой; Хервёр пришлось наказать смертью человека, который захотел увидеть обнаженный клинок Тюрфинга; после этого убийства она стала странствующим викингом. Но вот ей пришло время выполнить свой долг и возродить к жизни свою семью; она родила королю Хёвунду двух сыновей. В младшем сыне, Хейдреке, она нашла того, кому смогла передать свой меч. Он тут же вытащил меч из ножен, и он превратился в хамрамра, подобно своему предку, и вынужден был покинуть свой дом, убив своего брата. Тюрфинг проложил ему новый путь к чести и к королевскому титулу, но для этого ему пришлось предать и убить своего тестя. В конце концов его зарезали собственные рабы, которые унесли с собой сокровище, но человек, отомстивший за короля, нашел их и принес с собой меч, в доказательство того, что месть осуществилась. Так заканчивается сага о Тюрфинге. О сыне Хейдрека, Ангантюре, рассказывает уже другая сага, посвященная иным событиям, а Тюрфинг упоминается как обычное оружие без сверхъестественных способностей.