Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев - читать онлайн книгу. Автор: Вильгельм Грёнбек cтр.№ 77

Имена, несомненно, могли бы рассказать нам гораздо больше о здоровой жадности души, если бы у нас было больше материала для исследования или, по крайней мере, мы смогли бы связать сухие записи имен в книгах и историю тех, кто их носил. Тем не менее можно быть уверенным, что усыновление и воспитание чужого ребенка оставили следы в семейных архивах, но мы не можем приводить здесь сомнительные данные.

Как бы то ни было, родство имело огромное значение, и в тот момент, когда человек становился членом клана, он присоединялся к сообществу, где не было различий между дальними и близкими родственниками – все были просто родственниками. В суде клятва отдельного человека принималась только в том случае, если ее подтверждала вся семья, а этого человека поддерживал круг помощников, которые подтверждали слова того, кто приносил клятву. Суд удовлетворялся присутствием людей из его клана, считая, что жизнь в каждом индивидуальном случае заранее определила, кого следует включать в число таких помощников, и что звания родственника вполне достаточно, чтобы человек мог дать клятву в суде.

Действия родственников очень скоро показывали всем, что они не случайно входят в группу защитников подсудимого, что их объединяет смутное чувство оппозиции по отношению ко всем другим. Единство клана обладало достаточной прочностью, чтобы выполнять функцию социального организма. Когда вставал вопрос об организации жизни младших или о том, чтобы выдать замуж девушку из своего клана, один из его представителей брал всю ответственность на себя – обычно это был опекун, а если он умирал, то эту роль принимал на себя ближайший родственник: сын после отца, затем брат и так далее, вплоть до более дальних родичей, как гласили правила. Но за каждым стоял определенный круг людей, и мы постоянно встречаем рассказы о том, как из неизвестности появились новые родичи, которые не только проявляли интерес ко всем важным предприятиям клана, но и требовали уважения к себе за свое участие в этих делах. Когда в законах проскальзывают намеки на то, что подопечный имеет право искать защиты у родственников против незаконного вмешательства в его жизнь со стороны опекуна или что в тех случаях, когда опекун не защищает подопечного, а, наоборот, грабит его, клан может убрать его и взять пострадавшего под свою опеку, то эта предосторожность является напоминанием о тех временах, когда опекунством занимался сам клан, а члены семьи подопечного, даже отец, могли действовать лишь как представители клана и исполнители его воли. Об этом говорит обычай англосаксов, когда на церемонии помолвки жениха и невесты их родственники, как участники сговора, совместно сообщали о том, что получат жених и невеста после свадьбы, и в то же время выбирали одного человека, которого назначали ответственным за сделку, чтобы тот действовал от лица всей партии.

А теперь поговорим о самом важном для клана деле – гибели одного из его членов и мести за него. По этому вопросу община должна была принять единогласное решение. Мы видим проявление этого закона в повседневной жизни исландцев; отдельный человек прекрасно понимал, что ему необходимо дождаться благоприятного момента, и не терял времени на раздумья, дальний ли он родственник или ближний. То там, то здесь находим упоминание о семейном совете, где человек, который будет мстить, получает всю совместную волю клана. Это было залогом того, что он примет все необходимые меры, чтобы довести дело до логического конца. Был ли этот обычай общим для всех исландцев или просто одной из форм среди многих других, мы не знаем, но это решение вытекало из чувств всего клана. С другой стороны, в нормальных условиях выбор всегда падал на того, кто был ближе всего к пострадавшему по рождению – то есть его сыном, отцом или братом. Ответственность родственников увеличивалась со степенью родства. Как бы трудно ни было сочетать общую, безусловную обязанность с главенством в деле мести, для отдельного человека или небольшой группы, если смотреть на мир с точки зрения индивидуума или общины, для человека, жившего в среде общей хамингьи и в единых социальных условиях, сформированных ею, оба факта отлично совмещались.

В вопросах брака, опекунства или мести необходимо было иметь четкое определение, исключавшее всех посторонних из круга заинтересованных лиц, и это определение у всех тевтонов заключалось в одном слове: родственник – не более и не менее. Ни одно другое слово не могло точнее передать, каких людей касается то или иное дело или какие люди должны нести за него ответственность, поскольку это зависело от внутренней солидарности, а не от степени родства. В каждом конкретном случае сама жизнь выдвигала людей, которые были родственниками погибшего или сироты.

Когда мы переходим к обсуждению какого-то конкретного клана, лучше всего руководствоваться правилами оплаты или возвращения виры (денежного возмещения за смертоубийство). В Норвегии штраф за убийство состоял в основном из трех колец. Первое кольцо убийца платил ближайшему родственнику погибшего – сыну или отцу; второе, называемое братским кольцом, переходило в руки его брата; и, наконец, третье кольцо отдавали друг другу кузены, сыновья дядьев по линии отца. Все это происходило в те времена, когда кольца были привычной формой оплаты. Отсутствие представителей какой-либо группы не влияло на размер штрафа; право получить его и обязанность уплатить в этом случае передавались другой группе. В крайних случаях все три кольца уплачивал сам убийца, а наследник погибшего получал всю виру целиком. Однако для оправдания убийцы и для освобождения его ближайших родственников от штрафа недостаточно было уплатить три кольца; надо было удовлетворить три других класса родичей убитого, каждый из которых требовал виры для себя: помимо братьев и кузенов, дядьев и племянников по мужской линии, нужно было откупиться от брата матери и сыновей сестры и дальних родственников с обеих сторон. А когда все они получали полагавшиеся им штрафы, определенные круги в клане убийцы обязаны были сделать подарки соответствующим кругам в клане погибшего. И только после того, как все эти виры были получены, между сторонами воцарялся мир.

В Дании и также в южных странах, насколько мы можем судить по скупым свидетельствам, именно семейная группа: отец, сын и брат – занимала центральное положение; на Севере, по-видимому, душа располагалась поперек клана, где самый яркий свет падал на сына, брата и кузенов. Законодатели – составители «Законов Фростатинга» – в ближайший круг включали брата отца и сына брата вместе с кузеном и его сыном. В этом они напоминали англосаксов, которые считали брата отца главной опорой семьи. И снова могло быть и так, что отец и сын в определенной степени затеняли брата, хотя повсюду брат считался особенно близким родственником, ответственным за очень важное второе кольцо.

Этот узкий круг можно сравнить с паром, поднимавшимся над общим котлом, и с дымом над общим очагом. Отсюда рождается теория о том, что большая семья жила в группе домов, примыкавших задними стенами друг к другу, чтобы лучше сопротивляться бурям и плохой погоде. Но нигде в германском мире мы не находим такого расположения домов. Партнеры находят друг друга в битве и организуют свою жизнь в форме клана и родства, и кто этому не поверит? Вполне резонно и то, что в те беспокойные времена, когда люди чаще бродили по земле, чем жили постоянно на своем участке, родственники старались держаться поближе друг к другу. Цезарь писал о племени свевов, что они меняли свои поля каждый год, а их вожди ежегодно раздавали владения племенам и кланам по своему собственному усмотрению.