Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев - читать онлайн книгу. Автор: Вильгельм Грёнбек cтр.№ 163

Принцип ритуальной драмы подразумевает внутреннее напряжение, которое – по нашему мнению – привносит сбивающую с толку путаницу в некоторые сцены, подобно двойной фуге, состоящей из противоречащих друг другу тем. Тело жертвенного животного – это святая святых, в то же самое время оно играло роль демона. Объяснение должно быть найдено в созидательной силе ритуала, в котором находит свое выражение главное чувство тевтонов: чтобы жизнь была быть чистой и праведной, ее надо вновь и вновь удалять от доступа великанов; чтобы оставаться щедрой и плодородной, земля должна строиться на их мертвых телах. В «Видении Гюльви» Ганглери спрашивает: «Что делал бог до сотворения мира?» – получает ответ от Высокого: «Тогда он жил среди инеистых великанов». Эти слова берут начало в древней легенде и воспроизводят ритуальные действия. Не только такие грандиозные объекты, как Небо и Земля, солнце и луна, но и ритуальные символы: пивной котел или само пиво следовало заполучить или похитить у демонов. Мифы часто ссылаются на ритуальную связь между божественными силами и силами зла, на брачные или любовные союзы между богами и девами, принадлежавшими миру великанов. Благодаря дружбе с великаншей Грид Тор заполучил ее посох; ас Видар был сыном Одина и великанши Грид; Фрейр томился от любви к Герд; Один соблазнил Гуннлёд.

Обряд не свершается без взаимодействия – будь то актеры или сакральные орудия, которые одновременно являются священными и проклятыми. Проклятыми, потому что им приходится изображать злые силы; священными – потому что они появляются в драме, чтобы быть сверженными, и они не могут принимать участия в ритуале, если не принадлежат к числу освященных. Их задача состоит в представлении объектов или сил, которые надо сделать удачливыми, и не надо забывать, что в создании мира, завоевании золота или пива, в убийстве великана совсем не много элементов игры.

Эта категория ритуальных персонажей включает в себя деву-великаншу, задача которой состояла в том, чтобы инициировать церемонию искупления. В легенде мы видим, как Скади поднимается на сцену, чтобы дать богам возможность очистить себя от вины из-за смерти Тьяцци. Скади была особо почитаема в Трандхейме – центральной части Норвегии, ибо ее считали прародительницей хладирских ярлов.

В пантеоне северогерманских богов нет фигуры более интригующей, чем Локи. Он был любимцем поэтов века викингов – в своих творениях они отводили ему роль злодея, позволяя ему в полной мере проявить свое лукавство, двурушничество, самоуверенность, наглость, хитрость, трусость и безрассудство, которые скрывались за его обольстительной, льстивой личиной. Локи стал главным инициатором трагедии этого мира, самым занимательным персонажем в истории богов и одновременно зловещей силой, которая определяет судьбу мира своей силой слабости и наглостью своей трусости. Нити судьбы, объединяющие богов и людей, сходятся в его злорадном, щедром на выдумки мозгу и сплетаются в единую сеть, которая тащит мир в пропасть смерти. Двуличный, сладкоречивый, он постоянно сыплет шутками и устраивает возмутительные каверзы. Впутавшись в очередную, казалось бы, безвыходную историю, Локи всякий раз находит способ спасти свою голову. Он неустанно снует между мирами, сталкивая богов и йотунов лбами; своей двойной игрой он медленно, но верно подводит мир к тому дню, когда враги жизни вырвутся на свободу и поставят его во главе своих полчищ.

Этот лукавый друг богов – весьма непокорный материал для рационального анализа, ибо его образ невозможно расчленить на мифологические и фольклорные составляющие. Разумеется, время от времени его ловили, укладывали на анатомический стол, препарировали, перебирали внутренности в надежде определить, что в нем от духа зерна, что – от духа природы, что – от чего-то иного. Но никому еще не удалось разгадать его природу, сковать или обуздать врожденное проворство – всякий раз он выскальзывал из рук анатомов и, едва вскочив на ноги, выкидывал новую возмутительную шутку. Единственным объяснением его характера является драма истории, в которой он играет ведущую роль. Поэты-викинги очеловечивали своих богов и превращали их в предмет изучения характера, но, расточая свое тончайшее искусство на этого божественного шута и плута, чуть было не превратили его в символ непостижимости человеческой души. В портретной галерее человечества мало кто может сравниться с лукавым судьей рода людского – божеством, поразительно сложным в своем беспрецедентном злонравии, обладающим безрассудством, равным его трусости, несущим самую острую сталь тонкой хитрости в ножнах циничного злоречия, владеющим этим оружием с уверенностью мастера. Этот хитрый мошенник, способный обернуть свои поражения в победы, бескорыстно любит обман ради обмана. Не жалея времени и усилий, он впутывается в неприятности, исключительно для того, чтобы проверить способность своего ума выпутаться из них, и никогда не выходит из безвыходных ситуаций изящнее, чем в тех случаях, когда попадает в свои же ловушки.

Эта фигура демонического юмора не появилась из ничего, благодаря чисто психологической изобретательности; как бы ни были развиты его способности, он был объектом, порожденным древней драмой. Поэты описали Локи, но не они создали его. Он был тем самым сакральным актером, задачей которого было явить миру демона и спровоцировать схватку, победа добрых сил в которой предрешена. Так проявляется двойственность его натуры; чтобы сыграть эту роль, он должен быть причастен к святости и божественности жертвенного круга. При переводе на язык легенды этот ритуальный факт обретает такие формы: Локи – великанье отродье, дитя Утгарда, допущен в круг богов благодаря побратимству с Одином. В «Перебранке» Локи напоминает Всеотцу о кровном завете и требует себе места среди асов: «Оба мы, Один, / во время оно / кровью братство скрепили; / припомни: пива / не пить без меня /тобою было обещано» ^[165].

«Время оно» (árdagar) – начало времени в жертвоприношении. Этот стих «Перебранки Локи», возможно, является напоминанием о ритуальной сцене совета, проводившегося на rök – «тронах могущества» при подготовке к ритуалу. Эта фигура несет вину за проделки и каверзы, необходимые для того, чтобы спровоцировать завоевание жизни. Локи превратился в комическую фигуру, в обманщика, обреченного на поражение. Поэты-философы века викингов изображают Локи на полотнах старых историй, и мы можем верить, что юмор этой фигуры был обусловлен потребностями ритуала. Сцены, изображавшие зачинщика распрей, сбитого с ног его же собственными хитростями и брошенного на погибель, были наполнены мрачным юмором, но в насмешливом презрении слышался явный триумф, исходящий от людей, способных отдать должное силе своих врагов. Последователи культа не насмехались над демонами, поскольку для победы над злом им приходилось напрягать все свои силы, и, благодаря этим опасным состязаниям, они испытывали и познавали собственную силу и могущество своих богов.

Жертвенная драма описывает историю клана от начала времен до настоящего времени, то есть момента жертвоприношения, а потому некоторые ее сцены порождают в наших умах, то есть умах сторонних наблюдателей, противоречие, возникающее при созерцании вольной интерпретации или, скорее, смешения космогонических, мифических и исторических событий, которые, в нашем понимании, имеют фундаментальное различие.