Я пожалела, что пришла без ведома наследника, и когда его не было в комнате.
Возможно, тогда бы Пулло подчистил многочисленные улики своих преступлений…
Первое, что бросилось мне в глаза – это стены.
Постеры с Кристофером Оруэном исчезли, зато их место заняли мои фотографии.
Я вгляделась в снимки… Такие не похожие друг на друга, но все с моим участием.
Я была на них в разных местах, застигнутая за самыми разнообразными занятиями.
Он словно ловил оттенки моих эмоций и состояний…
Вот я гуляю с ним в парке, на лице безмятежная легкая улыбка. Приемлемо…
Вот я нагибаюсь завязать распустившуюся шнуровку на ботинке во время физической подготовки. Возмутительно, но тоже по сравнению с другими снимками терпимо…
Вот на моем лице выражение блаженства, когда после долгого трудового дня меня принимает в свои объятия кровать. Как он сделал это фото? Как?!.
Вот я чихаю, и лицо у меня забавно сморщилось, и все бы ничего, но это происходит, когда я стою в общественном женском туалете. Как он сделал и это фото тоже?..
Вот я сплю, и на моем лице виден след от подушки. Ужас! Тихий ужас!..
И как вишенка на торте – серия снимков, где я голая в купальне…
Это просто ни в какие ворота!..
Чуть отойдя от первого шока, я огляделась по сторонам.
Постойте… Что это? Это же…
Я поперхнулась воздухом.
На его подушке лежали мои трусики!
Совсем недавно я нигде не могла их найти, все винила прачечную, и вот…
Я взяла их в руки… Грязные! Он трогал мое грязное белье!
Такое чувство, что у меня из ушей пошел пар, так сильно я покраснела…
– Я раскрыт? – позади меня раздался голос наследника.
Я вздрогнула, поспешно пряча трусы в кулаке.
Медленно обернулась к нему…
Пулло смотрел абсолютно безмятежно и без малейшей тени раскаяния:
– Один вопросик, сладчайшая моя, ты заглядывала в шкаф?
Мой взгляд тут же устремился в направлении этого предмета мебели.
– Нет…– медленно проговорила я.
Надо же, голос меня все еще слушается… В этот момент я чувствовала страстное и почти нестерпимое желание кинуться в свою комнату и поорать как следует в подушку, но пока что держалась.
Пулло облегченно перевел дух.
– Слава богам! А то я уж испугался! – и он широко мне улыбнулся.
Я не буду думать о том, что у него там!
Не буду! Не буду, я сказала!!!
Так ничего ему и не сказав, на негнущихся ногах я пошла к себе, и, наконец, за закрытой дверью своей комнаты, дала волю своим эмоциям.
А потом пришлось наглотаться успокоительного…
Все! Больше никаких визитов на его территорию!..
Краска желтая.
Открывая дверь для выхода утром из наших комнат, точно я не ожидала увидеть ее на пороге.
Незнакомка по-акульи широко мне улыбнулась.
Где-то я уже видела похожую улыбку… Не далее, как вздох назад.
И точно, как только незнакомка увидела за моей спиной наследника, то сразу же широко расставила для объятий руки.
– Пухленький мой! Представь меня своей женушке, а то я до сих пор не могу ее обнять, а так хочется!
Выражения лица наследника я не видела, он был за моей спиной, а с лица женщины не слезала все та же широчайшая улыбка во все зубы.
– Познакомься, это моя мать – Иокаста, – голос Пулло прозвучал как-то подозрительно глухо.
– Очень приятно познакомиться,– я склонила голову в вежливом поклоне.
– Дай уже поскорее обнять тебя! – и Иокаста, не медля, заключила меня в крепкие объятия. Немного странные по-правде…
Она сдавливала руки, и тут же отпускала, опускаясь немного ниже, и снова сдавливала. И так сверху вниз до почти неприличного уровня.
Она что… Ощупывает меня? Зачем?
Я обернулась к мужу, ища подсказки. Но выражение его лица было – копия материнского.
Подсказок не будет,– поняла я.
Что же, попробуем плыть по течению, посмотрим, куда оно меня вынесет.
Бурная река по имени Иокаста закрутила меня в водовороте вопросов, шлепнула несколько раз о камни фактов-подробностей из детства Пулло, и вынесла меня, обессиленную, на мягкий песчаный берег кровати в моей комнате…
– Кругляшик мой! Принеси, пожалуйста, сундучок с гостинцами, я оставила его у портала. Какая жалость, у него сломалось колесо! – свекровь часто-часто заморгала, широко раскрыв огромные глаза цвета спелой вишни.
Улыбка Пулло стала напряженной.
– Хоро-шо-о…– последняя часть слова прозвучала уже за дверью, так быстро он исчез.
С лица его матери тут же слетела улыбка.
– С тобой все в порядке? – с тревогой спросила она, заглядывая мне в глаза.
– Д-да…– чуть заторможено ответила я, ошарашенная такой резкой переменой. Чуть не добавила при этом «вроде», но обошлось.
Иокаста быстро достала из декольте своего платья маленький предмет, и сунула мне в руку.
– Это позволит чувствовать его иллюзии, – женщина взволнованно оглянулась на дверь.
– Когда совсем припрет, сожмешь с силой в кулаке, и оно перенесет тебя в мои гостевые комнаты, я смогу его задер…– свекровь оборвала саму себя на полуслове, без перерыва переходя на щебечущую болтовню.
Спустя удар сердца вошел чуть запыхавшийся Пулло с монструозных размеров сундуком на плече.
Богиня, что в нем? И он что, из железа?..
Я пригляделась к этой странной, явно сделанной на заказ штуке.
Она была похожа на предмет, предназначенный не для того, чтобы не впускать кого-то внутрь, а скорее, не выпускать изнутри наружу…
Чувство легкой и ненавязчивой жути вновь защекотало мои и без того измочаленные нервы. Да еще и какая-то мысль на краю сознания не давала покоя…
И только когда проводила новую родственницу до портала, тепло распрощалась с ней, и уже сидела на последнем оставшемся на сегодня занятии (на которое не опоздала только чудом), я поняла, что же все это время не давало мне покоя.
Иокаста сказала не «если совсем припрет», а «когда».
Мне оставалось только обреченно вздохнуть.
Если собственная мать говорит о нем такое… Остается только крепиться.
Я нащупала в кармане кольцо.
Краска зеленая.
Следующим вечером, стоя в кабинке женского туалета, я задумчиво разглядывала, лежащее на моей ладони кольцо.