Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 64

– За домом растет грушевое дерево, – сказал Рагнер Маргарите, помогая ей сойти со ступеней дамского седла. – Груши маленькие, твердые и несладкие, но груши. Я более они нигде в округе не растут, поскольку у Вьёна из-за густого леса зимой даже теплее, чем в парке моего замка. Оттого-то его дом и в лесу… Я пришел к Вьёну в свои пятнадцать, посвистел честь честью у ворот, но мне никто их не отворил. Тогда я решил глянуть в большие окна за домом, полез на дерево, ну и… сорвал одну грушу – а этот старик на меня с метлой! Так и гнал да орал про разбой! Жадина этот Димий, хуже, чем ты, любимая! Но я отомстил ему страшно: перед отбытием в Сольтель сломал его веник. Подумал, что будет нечестно, если я погибну, а метелка останется целехонькой.

Пока Рагнер помогал дамам спешиться, на крыльцо вышел несколько располневший мужчина, какому Маргарита ошибочно дала лет пятьдесят пять. Носил он длинный полукафтан из бархатистой материи темно-зеленого цвета (оттенка еловой хвои); на голове – черный шаперон, как у судьи или магистра, и хвост шаперона дважды обвил его плечи, словно шарф. Абы кто такой шаперон иметь не мог – он говорил окружающим о том, что перед ними весьма уважаемый в городе человек и перед ним надо снять шляпу. Лицо Вьёна Аттсога вызывало расположение: доброе, умное, широкое из-за полуседой округлой бородки (как у дядюшки Жоля!). Большая голова и голубые глаза, блиставшие, будто два аквамарина… Да вместе с тем, несмотря на то, что Вьён Аттсог улыбался и выглядел свежо, он сразу напомнил Маргарите об ее отце: о несчастном Синоли Ботно-старшем, недужном страшной болезнью – меланхолией, от какой лекари не знали снадобий и какая не проходила, сколько бы человек ни топил Уныние в выпивке.

– Отменно выглядишь! – обрадовался Рагнер. – Посвежел, платье себе новехонькое, наконец, справил! А то твой старый полукафтан я уж видеть не мог – вот и воевал черт-те где поэтому! Получил мои дары?!

– Да, получил… Правда, в свой чертог я давно не спускался… Но крайне благодарен: и за ценности, и за внимание. И я тоже очень рад тебя видеть. Несказанно рад, что ты опять живым вернулся!

После они крепко обнялись: не как воспитанник и его наставник, а как друзья, будто бы были ровесниками. Маргарита отметила, что рядом с плечистым, сильным и высоким Рагнером привлекательность Вьёна потускнела, если, вообще, не исчезла: он стал казаться развалиной в новенькой одежде.

А затем ей показалось, что потускнела и ее привлекательность тоже – после приветствий и знакомств, они прошли в гостиную дома, и там Рагнер приоткрыл рот, а Маргариту плетьми ударила ревность. Словно не женщина, а точеная статуэтка, у большого, застекленного и часто зарешеченного по диагонали окна стояла белокурая красавица. Красные бархатные портьеры, точно занавес подмостков, сногсшибательно представляли эту незнакомку миру, нахваливая стать чаровницы и изящество ее облика. Маргарита отругала себя за то, что послушалась Рагнера и переоделась в коричневое, просторное платье да убрала все волосы под скромный черный эскоффион, ведь сразу показалась себе толстой, коротконогой карлицей в балахоне. Молодая женщина, какую она наблюдала, была высока, тонка, что змея, плавна и грациозна. И волосы ее тоже были длинны и прекрасны: ниспадали с плеч на черное платье, как волнистое море лунного света. И хуже всего – она напоминала значительно помолодевшую Диану Монаро: гордое лицо, холодная красота, величавость жестов, закрытое платье, лилейная, не знающая румянца кожа… и чувственные, спелые, цвета вишни губы, какие хотелось целовать. И превосходство в глазах – ведь красавица знала, что парит на недосягаемой высоте небес. Только глаза ей достались не серые, а темно-темно-темно-карие, почти черные, бархатные. И юной эта чаровница отнюдь не являлась – Маргарита дала ей «возраст старой девы»: двадцать три года или даже двадцать пять.

В гостиной находились еще двое: статный красавец, достойный соперник для Эгонна Гельдора – шатен с пышными, вьющимися волосами, и милая толстушка, в свои двенадцать, из-за лишнего веса, округлившая как девушка. Она тоже была кучерява, да темноволоса, с озорными карими глазами – небольшими, но выразительными. Ей титул красавицы никак не подходил, и Маргарита попыталась успокоить себя тем, что на фоне Ирмины, она вполне ладно смотрится – если уж не богиней, то прелестной нимфой.

Ирмина меж тем ринулась к Рагнеру, и показалось, что просвистел розовый таран, – тот же с удовольствием ее поймал, покружил и расцеловал в щеки, – иных приветственных нежностей Лодэтский Дьявол не выучил и учить не собирался. Ирмина задорно и неподражаемо хохотала, отчего развеялись колдовские чары белокурой незнакомки, а Маргарита улыбнулась. Зато Вьён смотрел строго, как и должно отцу, на сие кружение.

– Рагнер, она же уже невеста! А ты – женат!

– А ты – зануда! – ответил Рагнер, размыкая объятия и выпуская из них Ирмину.

Шатен выглядел молодым мужчиной, но, приглядываясь к нему внимательнее, Маргарита поняла, что перед ней – зрелый муж, какому не меньше тридцати лет. Одевался он не роскошно, но модно, необычно и со вкусом: нежно-бирюзовые узкие штаны, нежно-желтая рубашка, нежно-коралловый свободный камзол с прорезями на локтях, – он казался олицетворением юношеской ранимости, однако смотрел дерзко. Цвет его глаз зависел от освещения – менялся от зеленоватого через голубой к серому.

– Господин Адреа́ми Тиодо́, – поклонившись, представился он на безупречном меридианском языке. – Живописец, родом из Толидо́.

– Художник ты! Обычный ремесленник, – слегка нахмурившись, поправил его Рагнер – И почему это ты есть «господин», раз временщик в моем городе?

– Рагнер! – возмутился Вьён. – Ты хоть и герцог, но в гостях! И своих гостей я обижать не позволю!

– Я не собираюсь никого обижать. Просто я должен знать: кто живет в моем городе. В «Оловянную книгу» записался?

– Мы же живем у господина Аттсога за городом… – нежно улыбнулся «нежный красавец». – Но если требуется, то завтра я сделаю запись: мне как раз нужно в Ларгос. А господин я есть, поскольку окончил «Университет королевства Толидо» – и стал именно живописцем с правом изображать в миниатюрах лики Нашей Госпожи Праматери, Божьего Сына, святых мучеников, прелатов, королей и всех их подданных… Желаете взглянуть на мою грамоту мастера искусств и лицензию университета, Ваша Светлость?

– Хочу!

– Рагнер! – почти вскричал Вьён. – Ну не позорь же меня. Всё! Не хочешь ты глядеть на грамоты! Я смотрел за тебя – и верь мне!

– Ладно… – проворчал Рагнер. – Раз будешь записываться в «Оловянную книгу», то захвати грамоту и лицензию для управы – тебе уменьшат сбор временщика. Образованным людям в Ларгосе рады.

– Благодарю, я и правда мог не подумать их взять… Позвольте, Ваша Светлость, представить вам мою младшую сестрицу, госпожу Лилию Тиодо.

Белокурая красавица грациозно присела, склоняя голову набок и приподнимая белой рукой юбку скромного черного платья. Маргарита увидела, что ее волнистые волосы перевиты сзади, ниже макушки, наподобие венка.

– Когда передо мной склоняются столь прекрасные белые цветы, я сперва смущаюсь, после – зазнаюсь, – немного улыбаясь, произнес Рагнер, а потом сделал то, чего Маргарита никогда ранее не видела: он галантно и низко поклонился – почти припал на левое колено, как перед своей прекрасной дамой и госпожой. Ревность схватила Маргариту за сердце, сжала его, скрутила…