Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 120

– Я смотрю, ты с Авартом в ладу? – спросил он друга по пути.

– Заговора против меня нет.

– Да?.. Ладно… А что скажешь про лестницу и кости?

– Когда кто-то по лестнице идет, то лампа на левой колонне позвякивает. Почему я не знаю, дозорные думают на призрака.

– Призрака… – повторил Рагнер. – Какой зловредный призрак! Наверно, мой предок его там, в караульной, прибил, а он мне теперь, гадина невидимая, пакостит… Эорик, разобраться надо с призраком!

– Лампу перевесили, а Аварт хорошо разобрался бы с играми в кости и карты, да и с воинами замка…

– Не понял?

– Рагнер… – замялся Эорик. – А мне не поздно в наместники?

– Лентаса я только через год смогу погнать, – задумался Рагнер. – Но нет, не поздно. Неженка мне уже осточертел. Правда, получать ты будешь вдвое меньше, но столько же, сколько Лентас – сто пятьдесят золотых рон в год, а потом, может, больше.

– Если без сборов, то я только рад.

– И да и нет… В Ларгосе сборы брать не будешь, иначе я Лентасу просто так, получается, платить стану. Но тебе придется наведываться в другие мои земли и там всех стращать, кого-то из должников вешать, кого-то калечить, у третьих забирать имущество. Ну или назначать приставов для всего этого… Так, будешь моим войсковым наместником, военачальником Ларгоса с серым шапероном и судьей верховным! «Железная книга» тоже на тебе будет. И это еще не всё… Нужно дать землеробам защиту и какой-нибудь суд, да так, чтобы они поняли – это они в нас нуждаются, а не мы в них. Надо объяснить, что закон – великое достижение: без закона сильный всегда прав, с законом – придет более сильный герцог Раннор и всех покарает огнем, как дракон.

– Хорошо, – немного подумав, ответил Эорик.

– Вот и чудесно, – широко улыбнулся Рагнер. – Будет у меня два наместника: три головы для дракона, лучше двух… Но сперва, Эорик, на остров Фёо давай, после – в Брослос к Миране. И кузнеца я никому, кроме тебя, доверить не могу. Он сейчас поважнее, чем даже дела в Ларгосе.

Эорик молча кивнул.

Рагнер вышел на полукруглый угловой балкон Вардоца. Его увидели горожане – и многолюдный хор на храмовой и рыночной площадях резко заголосил, заревел, засвистел… Вновь раздались требования жестоко покарать злодея-чужеземца, брат он герцогу или не брат. Несколько раз сквозь этот многоголосный гомон Рагнер отчетливо услышал слово «блудница» – и отпали последние сомнения: да, это был бунт, горожане потеряли страх.

– Без отца Виттанда тут явно не обошлось, напроведовал уже… И с ним у меня, выходит, война… – пробормотал Рагнер, поднимая кулак вверх и приказывая своим подданным молчать.

– Ларгосцы! – громко сказал герцог, когда гвалт поутих. – Злодей не останется безнаказанным, и позор с обесчещенной девы обязательно смоется кровью! Настоящий зверь найден! Он – бандит из Нюёдлкоса, что грабил и убивал путников, разорял лес и да – нападал на женщин! Но это еще не все! Нелюдь осквернял убиенных им меридианцев и меридианок! Он рубил им головы и бросал их в яму, а тела тоже рубил – и скармливал их свиньям. Кормил! Людьми! Свиней! Меридианцами и меридианками!

По толпе пронеслись вскрики ужаса и оханье – людоедство, страшное кощунство, скверна из скверн, заслуживало по велению духовного закона отлучения от веры. Люди ведь не умирали, а засыпали вечным сном, – людоеды пожирали и душу заживо, вернее, причиняли ей неимоверные страдания. Даже если человек ел человечину, того не подозревая, и смог это доказать, его насильно помещали в монастырь, ссылали на острова в Бескрайней Воде, заточали в каменную яму, – словом, изгоняли из общества, чтобы он никого более ненароком не съел. «Счастливчикам» разрешали очистить себя на Божьем Суде, но всех-всех людоедов Божий Огонь сжег, что доказывало справедливость такого наказания, как изгнание. Зверей-людоедов тоже жестоко казнили. Так что речи о свиньях-людоедах всех испугали, и ларгосцы теперь внимательно слушали своего герцога.

– Нелюдя мы вскоре осудим, а завтра казним, – спокойнее заговорил Рагнер. – Наступило празднество любви и счастья, но я вовсе не счастлив – я в скорби! Я нашел настоящего насильника, гнуснейшего душегуба, и изобличил жуткую банду, но при этом потерял от рук злодеев брата по крови, храброго воина! Рернот Горгног – так звали моего брата! Сегодня его повезут на его родной Фёо. А нам надо его помянуть, ларгосцы! Повеселиться сегодня на его поминках и проводить честь по чести храброго воина, – это наш общий долг! Заканчивайте шуметь – и вас начнут щедро угощать!

Толпа зашумела сильнее, но уже от радости, прославляя имя герцога Раннора, восхваляя его справедливость и восхищаясь мудростью его слов.

– Так тебе, святая гадина, – удовлетворенно произнес Рагнер. – Эх, кто бы мне с этим зловредным непризраком в хабите разобрался?..

________________

Знаками мирского суда стали символы богини Порядка, Меры: две чаши весов, между ними – рог изобилия, какой оплетала змея – символ логики и предупреждение о каре, казни, смерти. Каждый город сам придумывал цвета, стилистику и материал, в каких будет изображена эмблема, размещенная над «Вратами Правосудия». В Элладанне такой герб сделали из раскрашенного известняка, в Брослосе – обошлись флагом, а в Ларгосе вообще ничто не намекало ни на здание мирского суда, ни на помещение управы. Горожане и так знали, что после рынка – к властям направо, на «судебные зрелища» – налево.

Зала Правосудия занимала почти весь первый этаж Вардоца, была очень длинной, вытянутой вширь, если стоять к ней лицом в столь же широком, просторном вестибюле. Из него в Залу Правосудия вело пять дверей, четыре из которых стражники запирали с внешней стороны с началом слушания дела, чтобы никто из зевак, купивших места, не мог сбежать, предварительно чего-нибудь наделав, например: оскорбить судью, кинуть в него тухлым яйцом или даже навозом. Закрытые двери и стражники по обе стороны дверей отбивали охоту безобразничать.

Проход в Залу Правосудия через первую дверь, самую левую от входа в вестибюль, стоил в Ларгосе всего один медяк, ведь он вел в секцию без скамей, где заседания слушали стоя. За проход через вторую дверь в дальнюю секцию со скамьями Суд требовал плату в сербр, через третью дверь – до пяти сербров. В четвертую дверь бесплатно входили те, чьи дела Суд рассматривал, адвокаты и свидетели. Если оставались свободные места, то за десять серебряных монет туда могли пустить зевак. Все секции ограждали перегородки из дуба, высотой выше пояса. Ничего примечательного в тех частях залы не наблюдалось: сизые каменные стены, зарешеченные оконца в вышине, балочный потолок. В пятой секции, где вершилось правосудие, возвышался, будто театральные подмостки, подиум с главным своим украшением – стулом-кафедрой для судьи: широким, высоким, под резной кровлей. На подиум вели четыре ступени, к стулу судьи – еще две; на этих ступеньках, в ногах судьи, сидел за низеньким столиком писарь.

Место верховного судьи (для наместника герцога или самого герцога) тоже находилось на подиуме, у стены с окнами: ныне под черным зловещим знаменем Рагнера Раннора с белым морским змеем и веселящейся Смертью багровел балдахин. Стул там заменяла узкая скамья для двоих, богато устланная алым бархатом и дополненная двумя красными подушками по бокам. Если бы герцог Раннор пришел с сыновьями, тогда он и его старший сын заняли бы скамью, а для прочих его сыновей принесли бы стулья. Супругу или дочерей обычно в Суд не брали, но если такое случалось, то в пятой секции имелись места для почетных гостей: лесенка справа от входа вела на вместительную дубовую кафедру за резной перегородкой.