Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 119

– Кузнец должен убраться отсюда и никогда не возвращаться, – хмуро произнес Рагнер. – Уговори его сесть на «Медузу». Эорик найдет в Брослосе торговое судно, какое доставит кузнеца до Орензы. Так будет.

– Рагнер? – удивилась Маргарита. – А как же Вьён? Твой отец? Я вовсе не…

– Вьён мне очень многое дал, – перебил ее Рагнер, – но он мне не отец: я сын герцога, а он – сын владельца верфи, – вот, кто мы… Да, мы давние друзья, но даже между самым лучшим другом и женой выбирают жену.

– Спасибо, – прошептала Маргарита и начала вылезать из ниши, чтобы его обнять. Рагнер встал ей навстречу.

Судилище

Мирской суд Ларгоса мало отличался от суда любого другого города Меридеи. И преступления в Ларгосе случались, как правило, мелкие да характерные для поселения из трех, максимум пяти тысяч человек. В день марса разбирали кражи, в день меркурия судили плутовавших торговцев, в день венеры слушали дела о наследстве, в день сатурна разрешали все прочие имущественные споры, в день солнца отец Виттанд карал за непристойное поведение. По дням юпитера горожане подавали жалобы, по новам и дням луны три судьи Ларгоса читали эти жалобы, превращая их в дела, и распределяли иски между собой – то есть совет судей решал, что такое, к примеру, неуплаченный долг: плутовство, имущественная тяжба или злодейство.

А злодейства рассматривались по медианам; к ним относились правонарушения связанные с насилием или кощунством. «Кощунство» – это скверна; в мирском суде понятие «скверна» подразумевало многое: оскорбление уважаемой особы, порча имущества, поджог города, подделка денег, сбыт фальшивых монет, святотатство, людоедство, осквернение плоти, мятеж, любое злодеяние против короля, своего благородного господина или представителя их власти, прелюбодеяние, детоубийство, двоеженство, отцеубийство, мужеложство… Грубо говоря, кощунством признавалось надругательство над святыми нормами богоугодного порядка. И так как наказания за подобные преступления подразумевали смертные казни, то наместник герцога Раннора был обязан исполнять по медианам роль верховного судьи – заседание проводил судья по злодействам, но верховный судья мог изменить приговор. В Ларгосе самыми частыми злодействами являлись пьяные драки и неумышленные убийства в тех же драках. Если случалось обвинение в лесном разбое (браконьерстве), то это считалось событием, и в Суд зеваки валили толпами, как на зрелище. Еще им очень нравилось посещать Суд по дням солнца и глазеть на «бесстыдников». В иные дни Зала Правосудия пустовала, ведь вход в нее являлся платным. По благодареньям, календам и торжествам Суд обычно не работал. В первые дни восьмид у судей тоже частенько случались выходные.

Итак, сперва горожанин шел в день юпитера к писарю, какой бесплатно принимал его жалобу. Далее секретари управы проверяли: имеет ли он право судиться, – если да, то совет судей переводил его жалобу в дело. После новы или дня луны горожанин мог за сербр осведомиться в Суде о точном дне заседания по его иску, или же он слушал судебных глашатаев у Вардоца – трижды в день с углового балкона объявлялись рассматриваемые на сегодня дела. Если истец не являлся в назначенный день в Суд, то начинал всё заново, уплачивая взыскание в два сербра, а не появившегося ответчика судили без него, даже могли приговорить к наказанью плетью за неуважение к Суду.

Вообще, в суд можно было подать за что угодно, и мирской закон обещал равные права как богатым, так и бедным, если они платили подати со сборами и числились в городских книгах. Люди со средствами нанимали адвокатов – безработных законников, какие напрямую не участвовали в разбирательствах, но советовали своим подопечным, что и когда говорить, находили, порой и покупали, им свидетелей. Вес слова свидетеля оттого равнялся весу его имущества: владетельного мужа подкупить было сложно. Женщина могла быть прямым свидетелем, если являлась вдовой с родовым именем, в иных случаях за ее слова поручался отец, муж, брат или уважаемый в обществе мужчина.

Стать судьей мог тот муж, кто окончил университет «с почетом», получив черный шаперон, достиг двадцати семи лет и поработал перед этим, хотя бы год, приставом – тем, кого приставили для надзора. Пристав при необходимости заменял и обвинителя, и сыщика, и дознавателя, и тюремщика, и судебного исполнителя. Решение судьи, сколь бы несправедливым оно не казалось общественности, являлось неоспоримым, несогласных опять ждало наказание плетью. Потому судье нужно было быть не только ученым и мудрым, но еще неподкупным, без торговых, адвокатских или нотариальных занятий в прошлом, а также быть без судимостей, позорных дел и порочащих связей. Словом, требовалась несомненная честность – оттого и величали судью на заседаниях «Ваша Честь». У уличенного в подкупе судьи воин первого ранга отбирал имущество и присуждал ему позорную казнь.

________________

Изнасилование, да красавицы-девственницы, да истовой меридианки, да без одного дня монахини, конечно, всколыхнуло Ларгос не на шутку. Но Рагнер не ожидал, что настолько много людей соберется на площади перед Вардоцом. Утром первого дня Венераалия Ларгос никак не напоминал сонный городок – теперь казалось, что он находится в преддверии бунта. Возмущенные ларгосцы требовали справедливости, сурового возмездия от герцога Раннора и крови злодея-чужеземца, брата «его баронессы».

Из замка в Ларгос с Рагнером прибыли Маргарита, Соолма, Вана Дольсог и Огю Шотно. Среди двадцати их охранителей были Эорик и Аварт. Два этих воина, проехав немного вперед, принялись расчищать проход в толпе, чтобы отряд герцога Раннора смог добраться до ворот форта. Работали они четко и слажено, лихо используя своих скакунов, копья да крики. Горожане расступились, но не замолчали. В довершение всего, внутри Вардоца, на площади, тоже оказалось полно народа. Сотни две глоток кричали, свистели и взывали к герцогу.

– Эорик, гони их и отсюда, – приказал Рагнер.

Эорик справился с поставленной задачей мастерски: охранители трижды выстрелили в воздух, отрезвив толпу. В тишине Эорик спокойно произнес:

– Через девять минут опустим решетку. Вам либо в Суд, либо за ворота, либо в узилище, либо на кладбище!

Вскоре площадь внутри Вардоца обезлюдела, решетка в воротах опустилась. Ругая последними словами «никчемного неженку-Лентаса», Рагнер спешился и помог сойти с лошадей дамам. Соолма оделась скромно: в белый двурогий колпак с вуалью, темное глухое платье и коричневый, подбитый овчиной плащ. Зато Маргарита убрала себя броско: в разрезе белоснежного плаща сияло золотыми узорами красное платье, шею и голову вокруг ее лица укутывал белый шелковый шарф, а сверху его покрыл «убор без названия» – бежево-золотистый платок, расшитый жемчужным бисером и дополненный красно-черной шляпкой-розой. Баронесса Нолаонт показывала себя «черни» во всем блеске своего статуса, хотя сама была тому не рада. Для прощания с Нинно она предпочла бы надеть что-то простое, чтобы быть Грити, а не Ее Милостью.

Рагнер поручил Аварту проводить в Залу Правосудия дам, гения и смотрителя замка, а сам вместе с Эориком направился в здание управы.