Люблю тебя, мама. Мои родители – маньяки Фред и Розмари Уэст - читать онлайн книгу. Автор: Нил Маккей, Мэй Уэст cтр.№ 35

Я почувствовала, будто мое сердце на секунду остановилось.

– К кому?

– К Луиз.

Я онемела и пришла в ужас. К тому же в это было очень сложно поверить, ведь Луиз было всего тринадцать лет – у нее только-только началось половое созревание. Хезер и я были старше, нам исполнилось по шестнадцать, когда папины приставания приняли угрожающий характер. Так что я думала, что Луиз ничего не грозит, по крайней мере, какое-то время. А больше всего маму расстраивало то, что полицейские привели с собой социальных работников, и те забрали с собой детей.

– Они думают, что я в этом тоже замешана, Мэй! Они говорят, что я помогала ему!

Я прекрасно знала, что мама закрывала глаза на ужасные папины приставания ко мне и к Хезер, а еще я помнила слова Энн-Мари о том, что делал с ней папа и как мама помогала ему в этом. Но у меня не укладывалось в голове, что она могла помогать ему в сексуальном насилии по отношению к Луиз. Я сидела с мамой, пока она говорила о том, что у нее на душе, и старалась утешить.

– Не то чтобы я не знала, что он пытался сделать с вами, девочки. Но говорить, что я помогала ему в чем-то подобном. Просто кошмар, Мэй! Да эти копы ни хера не знают! Как и соцработники! Все, чего они хотят, это разрушить нашу семью! Хотят забрать у меня моих детей. Я ни в чем не виновата!

Прошли годы, и Луиз рассказала мне, что случилось, когда полицейские и соцработники нагрянули к нам домой. Папа уже ушел на работу, и она, как и другие дети, еще были в пижамах. Они услышали громкий стук в дверь. Мама крикнула детям, чтобы те не открывали, и подошла к двери сама. Они услышали ее крик, затем она забежала в дом, нашла Луиз и сказала ей «держать свой сраный рот на замке».

Сквозь приоткрытую дверь они наблюдали, как мама вернулась к двери и попыталась выгнать полицию. Она ругалась, дралась руками и ногами. Одни сотрудники положили ее на пол, надели на нее наручники и увели. Другие остались, пока соцработники оставались при детях, пока те одеваются. Их посадили в машины и отвезли в участок. Луиз прошла полное медицинское освидетельствование, и ее опросили о том, что произошло. За это время она успела увидеть наше фамильное древо, изображенное на доске для маркеров. Имя Хезер на нем было отмечено знаком вопроса. В тот момент Луиз не могла понять почему. После этого ее ненадолго отвезли в летний лагерь вместе с младшими детьми, а затем поселили в большой дом в Глостере под надзором социальных работников.

После того как сотрудники полиции арестовали маму, они обыскали дом и вынесли огромную коллекцию порнографии, плеток, фаллоимитаторов и других секс-игрушек. Папу арестовали на работе и перед тем, как отпустить маму, допросили их обоих по отдельности. Она вернулась в пустой дом. И так как я не так много знала о том, что произошло на самом деле, то, приехав в тот день, я увидела просто безутешную мать, у которой забрали детей. То, чего мы боялись больше всего на свете, произошло – наша семья рушилась. Дом превратился в покинутое и грустное место. Мама сказала, что теперь у нее осталась только я.

Сегодняшнее мамино письмо было радостным. Я никогда не могу понять, из-за чего ее настроение так резко меняется: иногда она мрачна, невероятно эмоциональна, взгляд ее обращен в прошлое; иногда только и делает, что беззаботно болтает и просит прислать одежду. Я думаю, что в целом ей и правда нравится тюремная жизнь – но иногда мне кажется, что она просто храбрится передо мной. Да и непонятно, о ком она больше думает – обо мне или об окружающих?

После арестов маме и папе выдвинули обвинения – папа обвинялся в трех случаях изнасилования и одном случае содомии, а мама обвинялась в поощрении незаконных половых сношений и жестокости к ребенку. Мама продолжала отрицать, что сделала что-либо плохое. До суда папу отправили в Бирмингем, и я так и не услышала его версию насчет всех этих событий, а с Луиз мне было запрещено видеться после того, как та попала под охрану властей. А ведь только она была способна сказать мне правду. Спустя годы она смогла объяснить мне, что произошло. После того как я съехала из дома, мама с папой разрешали мне видеться с ней лишь изредка, и оказалось, что за это время произошло очень много того, о чем я не знала.

Когда ей пришла пора переходить в среднюю школу, мама с папой решили не отправлять ее туда. Представители школьной дирекции спросили их, в чем дело, и мама сказала им, что Луиз уехала и живет с родственником. Те не сделали ничего, чтобы проверить, так ли это. Луиз заставили участвовать в этой лжи и даже иногда отпускали из дома забирать младших детей из начальной школы – она стояла и ждала их на небольшом расстоянии от школьных ворот, чтобы учителя не смогли узнать ее и понять, что никуда она не уезжала.

Мама с папой сказали Луиз, что держат ее дома из-за того, что с тех пор, как я съехала, маме требовалось все больше помощи по дому. Скорее всего, это было правдой, но гораздо более важная причина заключалась в том, что папа начал приставать к ней, и они боялись, что Луиз может рассказать об этом в школе. Насилие началось незаметно, как и в случае со мной – папа приставал к ней и лапал ее, но со временем ситуация только ухудшалась, и наконец за несколько месяцев до того, как полиция пришла к нам домой, папа отвел Луиз в верхнюю часть дома и изнасиловал ее самым ужасным образом. Он выполнил свое омерзительное обещание «первым войти в нее» – тем же самым он угрожал мне и Хезер. Мамы не было дома в тот момент, но вскоре после этого он изнасиловал Луиз еще раз, когда мама уже была дома. Он рассказал маме об этом и попросил проверить и убедиться, что Луиз больше не девственница, мама сделала это. Наконец произошло и третье изнасилование, прежде чем он сказал Луиз о том, что «дело сделано как следует».

Папа сказал ей, что если кто-либо посторонний узнает об этом, то их семье придет конец. Она поверила ему и поначалу держала случившееся в секрете. Но как-то раз она обмолвилась об этом своим младшим братьям и сестрам, а затем подружке, та рассказала своей матери, и ее мать сообщила об этом в полицию.

Когда папе и маме впервые были предъявлены обвинения, я ничего об этом не знала. У меня были только те сведения, которые рассказала мне мама. Она настаивала на том, что ничего не знает о папином нападении на Луиз. Она рассказывала, что у полицейских к тому же вряд ли есть какие-то реальные доказательства против папы, но так как дома нашли их богатую коллекцию порнографии и игрушек для извращенного секса, то эти улики и стали доказательством того, что дома творилось насилие. Учитывая, что я знала про папу, произошедшее могло быть правдой, и мамина ложь в его защиту вполне могла стать тем сигналом, который заставлял сомневаться в ее непричастности к этому. Но я не могла поверить в то, что она непосредственно в этом участвовала. Она рыдала целыми днями, после того как забрали ее детей. Ее горе и страдания по поводу детей совсем не выглядели притворством. Я чувствовала, что просто не могу ее так оставить.