– Мне нравится, что сейчас, в темноте, можно говорить обо всем без утайки, – озвучиваю свои мысли. – И то, что все произошедшее так или иначе останется в этом бункере.
– Угу. Супер.
– У меня еще один вопрос.
– Может, хватит? – судя по тому, как отпихивает мои руки, по-настоящему злиться начинает. И хорошо… Коленями его бедра еще сильнее затискиваю. – Угомонись, Маруся, – от злости некоторые звуки с шипящим свистом выходят.
– Нет!
– Ты нормальная?
– Нет!
– Последний?
– Последний! Сразу же сказала, что бонуса два, – деловым тоном напоминаю я.
– Да пиздец, как серьезно играешь… Только успеваешь правила менять.
– Ауч… – кусаю губы, чтобы не рассмеяться. – Обещаю, что больше не буду. Разливай!
Ярик тянется за бутылкой, и я его отпускаю.
– Ты пьян? Уже пьян?
– Это тот самый вопрос? – грубо шмыгает носом.
По голосу слышу, что в нужной мне кондиции. Можно «вить»… Главное, осторожно.
– А с Овсянниковой у тебя был оргазм?
– Чё, блин?
– Ты слышал!
– Я слышал, – подтверждает обманчиво спокойно. – Зачем тебе это?
– Просто интересно, – якобы равнодушно.
В действительности же кровь закипает, когда думаю о том, что Ярик к ней прикасался. И не просто прикасался… Почему с ней? Ненавижу!
– Конечно же, у меня «скатилась пена», зачем бы еще я ее трахал?
Совершаю такой бурный вдох… Грудь до боли распирает. А обратно выдохнуть не получается. Такой гнев внутри клокочет. Раздирает душу… На мгновение все внутренние и внешние процессы заклинивает. А потом махом выдыхаю и яростно толкаю Яра.
– Козел… Козлина! Отпусти сейчас же… Сказала, пусти! Придурок!
– Чё орешь, не пойму? – блокирует с обеих сторон, не давая соскочить на пол. – Сама вопросы задаешь, а, получая честные ответы, еще и губы дуешь. Уймись, предупреждаю…
– Засунь свои предупреждения, знаешь куда? – так злюсь, что некоторые звуки, как в детстве, глотаю.
Ярик это слышит и начинает ржать.
– Тихо, Титошка… Замри, бля, – скручивая, поцеловать намеревается.
Губами задевает рот, но мне все же удается увернуться. Ногами и руками от него отбиваюсь. Об осторожности не думаю, себя и его задеваю. Царапаюсь и кричу.
Не желаю, чтобы прикасался!
На свет хочу. Там он меня не посмеет тронуть.
Так – не посмеет.
– Пусти! Я ухожу!
– Не выпущу.
На пол летят стаканы. Звенящий взрыв и резонирующий звон битого стекла заставляют вздрогнуть, но не остановиться. Сваливаем еще что-то. Тормозов попросту нет. Отказали. С каждой секундой все больше распаляемся. Дыхание срывается. Высокими частыми импульсами разбивает темноту. Кажется, она дрожит как желе. И мы в ней… Захлебываясь, сгораем от безумия.
– Больно, придурок… Больно…
Явно всю свою мощь не ощущает. Кости трещат от его захвата. Плюс применяемая мной сила… То, что образуется, не может застыть в статической точке. Кругами расходится. Причиняет боль нам обоим. И все равно продолжаем.
Яр в мои губы практически вцепляется. Я, не раздумывая, кусаю его. Со всей дури.
До крови.
Хочу, чтобы отпустил…
До крови. До крови.
Его грудь под моими ладонями опадает медленнее. Вроде с той же амплитудой, но медленнее. Словно время кто-то затормаживает.
Бу-у-у-у-у-у-ум….
Отрывается.
Я замираю. Он замирает. Тяжело дышим.
Чувствую, как несколько горячих капель падают мне на руку.
Мамочки…
Издаю какой-то рваный звук и, совершая резкий маневр, бросаюсь к двери.
– Стой, – в майку мою вцепляется.
Она трещит по швам, но я хватаюсь за ручку и и с хриплым рыком вылетаю в коридор.
Свет.
Оборачиваясь, не скрываю злого торжества. С Яриком глазами встречаюсь и улыбаюсь. Настолько свирепым я его давно не видела. Он даже кровь не утирает. Испепеляя меня взглядом, позволяет ей свободно стекать по подбородку и капать на футболку.
Напряженно отшагивая, пячусь в сторону спальни. На ходу средний палец выкатываю.
– Сюда иди!
– Разбежалась!
Крутанувшись, важной и неторопливой походкой в спальню направляюсь. А у самой в груди воинственные фанфары трубят. Все сжимается и пульсирует, требуя выплеска.
Вернись. И продолжим…
Нет.
Вернись. Вернись…
Нет!
При свете я не решаюсь. Потому что не знаю, чем все может закончиться.
Или знаю?
Боюсь, что Ярик догонит и нападет сзади, наплевав на наш уговор.
Нет… Отпускает. Хоть и заявляется в комнату пару минут спустя после меня. Всё такой же злой. Но я ведь тоже!
Ненавижу его! Ненавижу Овсянникову!
Выберусь, все патлы ей повыдергиваю!
Почему?
Потому что!
Остаток дня проводим каждый в своем углу. Напряженно пялимся друг на друга. Но не двигаемся.
В глазах пули, головы решетом.
Но позже… Моя злость, как будто, идет на спад. Нет, не так… Ее замещают более сильные эмоции. Сердце притихает обманчиво. Выбирает чуть менее быстрый, зато монотонный и мощный темп. С гудящей вибрацией разбивает ребра.
И гоняет, гоняет кровь… Раскаляя тело.
Скоро выключится свет. Яр этого ждет, будто зверь – негласной команды. Я… Я тоже жду.
Там, на стройке… Сначала шаги его услышала. И что притормозил где-то совсем близко… Понять ничего не успела, какая-то волна внутри взмыла. Тягучая и горячая. Извилистой дугой юркнула от живота к груди. И обратно. Там, в паху, рассыпалась мелкими искорками. Незнакомо, пьяняще, сладко… Я вдруг нестерпимо захотела, чтобы Ярик меня увидел. Не думала, зачем. Просто повернулась, позволяя разглядеть самую малость.
И сама от этого сгорела.
Позже гнала из мыслей. Не достигнув результатов, приняла разумное решение, что это лишь баловство, которое случается со всеми. И о котором никто никогда не узнает.
А он… С другими… Всё на свете!
Не буду на него смотреть! Разговаривать не буду! Вообще… ничего.
Обращаю внимание на часы и судорожно сглатываю.
Меньше минуты. Счет на секунды пошел…