Он делает неловкий жест свободной рукой.
– Все.
Что бы ни значило это «все», он не успевает рассказать об этом подробнее, потому что назревает проблема, которая прерывает наше общение с призраком лагеря: Савви, кричащая на нас с земли.
– Какого черта вы делаете?
Финн наклоняется и опускает голову, чтобы посмотреть на нее. А я даже не двигаюсь. Мне уже знакома эта складка на ее хмуром лице и угол наклона рук, упирающихся в бедра.
– Доброе утро, Сав, – говорит Финн.
– Серьезно? И ты туда же? Да что с вами обоими такое?
Попытка Финна наладить отношения между мной и этим инстаграмным разумом становится недействительной.
– Спускаюсь, о великий младший вожатый, кронпринцесса лагеря Рейнольдс, правитель хэштегов…
– Заткнись, Финн, – возмущается Савви. – Мы оба знаем, что ты ужасно лазаешь по деревьям и не можешь выполнять несколько действий одновременно.
– Да брось, это было десять лет назад. И я упал всего лишь с пары метров!
– На меня.
– Ну ты же от этого не умерла?
Я следую за Финном вниз, хоть и очень медленно. Его навыки лазания по деревьям в лучшем случае можно назвать неудовлетворительными. Наблюдая, как он спускается, я удивляюсь, как он вообще умудрился подняться. Я сосредотачиваюсь, чтобы случайно не оступиться, и это дает мне время, чтобы попытаться придумать колкость для Савви, но, когда достигаю земли, в мою голову так ничего и не приходит.
– Главное правило, – говорит Савви, вышагивая так, будто пытается проделать ров вокруг дерева, – это даже не относится к своду правил лагеря Рейнольдс, а негласный закон. Больше никаких лазаний на эту чертову хрень!
Финн смахивает грязь с плеча и подходит к ней, словно ожидая чего-то. Объятий или удара кулаком – или как там они друг друга приветствуют. Но Савви слишком сосредоточена на мне, чтобы заметить это, и Финн останавливается.
– Рада тебя видеть, Финн, – бубнит он под нос, имитируя голос Савви. – Мы целый год не виделись, как поживаешь…
– Так вот как это будет? – Савви прерывает его, направляя словесную атаку на меня. – Ты будешь бегать по округе и собирать выговоры, как карнавальные призы?
– Подожди, ты делаешь нам выговор? – спрашивает Финн.
Савви его не слышит и хмурится, глядя на меня с такой яростью, что кажется, ее вены вот-вот лопнут.
– А ну выплюнь ее.
Я хмурюсь в ответ.
– Это жвачка, а не кокаин…
– Выплюнь. Ее. Сейчас же.
Я смотрю ей прямо в глаза и выплевываю жвачку на раскрытую ладонь, протягивая ей большой слюнявый комок, и она отшатывается с отвращением.
– Савви не любит микробов…
– Мне не нужна помощь, Финн, – огрызается Савви.
Лицо Финна становится красным, и он делает шаг назад, пиная грязь.
– Они дают тебе блестящий бейджик младшего вожатого, и ты считаешь, что можешь нами командовать, да, Сав?
Эти слова настолько шокируют ее, что я замечаю то, чего предпочла бы не видеть. Что-то до боли знакомое отражается на ее лице. Речь даже не о том, что можно увидеть, – речь о чувствах. Это не связано с моими мамой, папой, братьями. Это я. Мое замешательство, мой страх. Даже если бы видела ее впервые, я бы все равно это почувствовала.
Она вздыхает и говорит:
– Вы оба получаете выговор, и когда мы вернемся в лагерь, избавьтесь от контрабанды в ваших чемоданах.
Я топаю пяткой, впечатывая ее в грязь.
– Ладно. Забирай все, что хочешь. Я уезжаю.
Я почти довольна собой, наблюдая, как взлетают ее брови.
– Ты никуда не уедешь. Ты обещала…
– Я ничего не обещала.
Она делает резкий шаг ко мне, берет последнюю карту из своей колоды и безжалостно разыгрывает ее.
– Ты должна вести себя, как моя сестра.
Я открываю рот, чтобы сказать то, о чем потом пожалею, но Финн опережает меня.
– А ты должна вести себя, как мой друг, – говорит он.
– Финн, что ты…
– Но, кажется, вы все слишком заняты, чтобы дружить со мной теперь, когда я всего лишь отдыхающий, а вы заправляете этим гребаным местом, – говорит он.
– Неправда. Я не… – На телефоне Савви зазвонил будильник. – Черт. Я должна идти. Я веду йогу.
Финн усмехается.
– Что и требовалось доказать.
– Поговорим позже, – говорит она ему, наклоняясь, чтобы спешно обнять. Все происходит слишком быстро, чтобы он успел среагировать, так быстро, что я не ожидаю, когда в следующее мгновение она смотрит на меня.
– А ты… С тобой мы встретимся сегодня днем. Жвачка должна исчезнуть. Серьезно. Если тебя поймает другой вожатый, никаких поблажек не будет.
Она убегает по тропинке, не дожидаясь, пока мы пойдем вслед за ней. А я стою в полном шоке, с жвачкой в ладони и широко открытым ртом.
– Поблажек? – повторяю я, все еще не двигаясь с места. – К тому же, разве она… не слышала ту часть, где я отчетливо произнесла в пределах досягаемости ее человеческих ушей, что я уезжаю?
Финн грустно качает головой.
– Думаю, теперь у нее есть вещи поважнее, чем лучшие друзья или родственники. – Он вздыхает. – Мы должны вернуться в лагерь, пока она не сдала нас Виктории.
Я чувствую укол сочувствия к нему. Он провел последние десять минут, защищая ее, а она пришла сюда и разорвала его аргументы на кусочки. Возможно, это он притащил меня сюда, но все же ответственность за произошедшее лежит и на мне.
– Хочешь пойти сжевать двенадцать пачек жвачки за четыре часа до того, как Савви придет за тобой? – спрашиваю я, пытаясь подбодрить его.
Финн смотрит на меня, и я вижу, как в его глазах бегают озорные искорки.
– Вообще-то, да. Но только в том случае, если ты согласишься на супер-отвратительную авантюру.
– Я думаю, что на сегодня для меня лимит сомнительных авантюр исчерпан…
– Даже если она поможет тебе поквитаться с Савви?
Мне не следует в это впутываться. Она и так достаточно разозлилась. Проблема в том, что я тоже.
– Только если мы успеем до того, как я позвоню родителям и попрошу забрать меня завтра домой.
Ухмылка Финна становится шире.
– Договорились.
Глава одиннадцатая
– Мне нужна пересадка челюсти.
Я бросаю на Финна взгляд, если слово «взгляд» вообще можно применить к тому, как смотрит человек, у которого между зубами зажато от семи до десяти жвачек.