Рецепты еврейской мамы - читать онлайн книгу. Автор: Инна Метельская-Шереметьева cтр.№ 26

– Почему во втором? – обиделась Маринка.

– А так мне Лида Романовна сказала.

Я показала своей вечной сопернице язык и убежала командовать в музыкальную комнату. Там чьи-то два папы наливали из трехлитровой банки в графин красивый красный компот, которого мне тут же захотелось. Когда они ушли, я схватила банку с остатками компота, спрятанную под столом и прибежала в раздевалку.

– Вот! Взрослинский компот! – объявила я с гордостью и честно дала всем друзьям попить по чуть-чуть прямо из банки. Компот был сладкий-сладкий и еще немножко горький и смешно щипал язык.

Ровно в 12 часов нас отвели в группу, где нянечка и наши мамы уже накрыли нам обед. Каждая мама внимательно следила, чтобы ее нарядный ребенок не испачкал новогодний костюм, опрокинув на себя что-нибудь из тарелок. Но в этот раз никто ложками не размахивал, не капризничал и еду специально не проливал на пол. Моя любимая Анна Ароновна приготовила все так вкусно, что мы молча сметали и щи, и воздушное пюре, и сардельки, которые она не отварила, а поджарила. Даже компот был необыкновенно вкусным, а не водянистым, как обычно.

– Никто не знает, какое чудо с нашими детьми произошло? – спросила мама Люды Левченко. – Щеки румяные, глаза горят, едят с таким аппетитом, что просто загляденье! Вот что значит праздник!

– А еще будет рулет! – гордо объявила я. – Он еще вкуснее, чем щи про Сталина.

Родители засмеялись и стали дружно вытирать нам рты, подготавливая к утреннику. Через пять минут все уже сидели в музыкальной комнате.

У меня тряслись колени, и голос дрожал от страха, но я понимала, что не могу подвести Лиду Романовну, поэтому шагнула в центр комнаты и объявила:

– Концерт! Выступают старшая и подготовительная группы садика «Ручеек». На пианине играет Мирра из женской консультации. Первым выступает Аркаша Иванченко.

Родители захихикали, захлопали, Мирра открыла инструмент и посмотрела на Аркашку. Тот поклонился, широко, как Муслим Магомаев, расставил ноги, раскинул в стороны руки и очень громко и выразительно затянул:

Мирра чуть-чуть замешкалась, но на третьей строчке начала аккомпанировать.

– заявил Аркашка и приложил ладошки лодочкой к щекам, показывая, как именно он ночевал с певуньей. Зал взорвался от хохота. Родители смеялись и плакали почти всю песню, а под конец наградили Аркашку такими аплодисментами, которых во дворе на концертах ему никогда не перепадало от наших приятелей.

Мне стало жутко обидно, что хлопают не мне. Я отодвинула Аркашку в сторону, успев ему шепнуть, чтобы мальчики сняли заячьи уши и надели бескозырки, и вышла в центр:

– Стих! Партийотический. Исполняет Инна Метельская.

Мне так же дружно захлопали.

– Я волком бы выгрыз бурра… Бурратино… Бурратинизм, – споткнулась я с первой же строчки и, жутко испугавшись, тихо добавила: – К мандатым почтения нету…

Зал взорвался. Родители сползли со стульчиков, рыдая, а мама, извиняясь, выдернула меня со «сцены», объяснив, что я перепутала стих от волнения.

Зайцы, они же матросы, не растерялись, вышли на средину комнаты, но почему-то приложив ручки к груди, как показывали на репетиции, когда учили про зайцев и гаркнули:

Родители хохотали уже так громко, что в комнату заглянула Снегурочка, хотя по сценарию она должна была появиться только тогда, когда мы, снежинки, ее позовем. Воспользовавшись суматохой, Аркашка решил еще раз стать героем дня, пошептался о чем-то с Миррой, вышел расхлябанной походкой на «сцену» и запел, как пьяный Никулин: «А нам все равно, а нам все равно! Бузьбаимся мы волка и сову!» Остальные зайцы быстро соориентировались и присоединились к песне, подпевая и подтанцовывая.

Нам с девочками стало обидно, что противные мальчишки пользуются таким успехом, поэтому снежинки толпой подбежали к Мирре, а я, перекрикивая зайцев, попросила: «Давай танец снежинок!»

И тут грянула хабанера!!!

Девочки, да и я сама, немного испугались, потому как репетировали мы совсем другое, но тут же соориентировались, вспомнив, что именно этот танец часто показывают по телевизору в разных концертах и даже на «Голубых огоньках», и пошли хороводом, повиливая попками и помахивая ладошками вместо веера.

И тут, совсем даже без нашего зова, в зал вихрем влетел Дед Мороз со Снегурочкой и голосом охрипшей Лиды Романовны закричал: «Я услышал вас, друзья! Долго-долго ехал я, через реки-океаны, через города и страны, чтобы здесь возглавить вот – новогодний хоровод! Так подайте же пример всем ребятам СССР!»

Мирра по собственной инициативе заиграла «Широка страна моя родная», а Дед Мороз, перекрикивая пианино, запел, путаясь в мелодии «В лесу родилась елочка»…

Бабушка Аня застала нас аккурат на хабанере. Такого лица я не видела у нее никогда. Пока дети водили хоровод возле елки, она оттащила меня в сторону и зашипела: «Ты что тут устроила? И почему от тебя пахнет вином?»

– Не знаю. Мы только щи про Сталина ели и еще компот взрослинский пили…

Закончился утренник относительно мирно. Родители были довольны, они такого удовольствия, как выяснилось, не получали давно. Бабушку благодарили за меня, объясняя, что у нее растет не внучка, а «чистый Райкин», а потом еще очень хвалили Анну Ароновну за ее волшебный новогодний рулет, которого хватило не только детям, но и родителям.

Поэтому мне, конечно же, было страшно обидно, когда бабушка вечером объявила мне, что я опозорила ее партийную честь, и теперь она со мной, хулиганкой, дебоширкой и малолетней пьянчужкой, не будет разговаривать два дня и даже на Новый год меня не поцелует.

Все-таки нет в мире справедливости. Никому не влетело, кроме меня, а, наоборот, очень даже все понравилось.

Я тихо плакала, печатая для родителей нашей группы