Броэм находился в замешательстве. Казалось странным, что парень, который вел себя с такой уверенностью, заявляя, что он достойный и привлекательный, устрашающий и знающий все о флирте, теперь может быть ранимым и неуверенным.
Он откинул голову назад и глубоко вздохнул, как будто пытался втянуть эмоции обратно.
– Так, и что мне теперь делать, учитель?
У нас был лишь один выход.
– Ну, тебе остается только прочувствовать это.
Он поднял бровь.
– Прочувствовать?
– Просто высвободи это. – Я подняла руки вверх. – Скажи: «К черту этот отстой». Потому что это так. Это отстой, отстой, отстооой.
Он уставился на меня.
– Ты хочешь, чтобы я прокричал: «На хрен этот отстой» посреди Диснейленда? Самого счастливого места на земле?
Ему не обязательно было так говорить.
Рядом с нами набрали высоту огромные американские горки, и люди в вагончике испустили душераздирающие крики, мчась навстречу своей гибели в самом счастливом месте на земле. Мы оставались достаточно высоко, и ветер уносил наши слова, как только они слетали с губ, заставляя нас кричать, чтобы расслышать друг друга. Как бы странно это ни было, но наше общение казалось настолько личным, насколько возможно в таком месте.
– Здесь слишком много кричащих людей, чтобы кто-то мог расслышать тебя. Не тяни резину. Давай!
Броэм осмотрелся – в воздухе, я бы добавила – и поежился.
– Отстой, – промямлил он.
– Отстой! – выкрикнула я, вложив все негативные чувства и эмоции из-за того, что сегодня у меня забрали Брук и появилась Рей, из-за полнейшей неспособности наладить собственную личную жизнь.
– Отстой, – произнес Броэм чуть громче на этот раз.
– ОТСТОЙ! – прокричала я, вставая на ноги. Кабинка выбрала именно этот момент, чтобы пошатнуться и скатиться вниз, и я закричала, будто меня резали.
– О БОЖЕ, НЕТ, ПОМОГИТЕ! – завопила я, хватаясь за поручни у двери. Меня отбросило на сиденье, и я свалилась так, что неуклюже распласталась на скамье. Казалось, я ушибла ягодицы и, возможно, часть спины, врезавшись в кабинку.
– Эй! – Броэм поднялся, протянув мне руки, лицо его искажал ужас, но я отмахнулась от него, смеясь так сильно, что свалилась с сиденья и упала на пол, пока кабинка яростно раскачивалась.
– ОТСТОЙ! – прокричала я снова, в этот раз направляя свой крик в потолок.
Броэм сел и покачал головой, к моему удивлению, выдавив улыбку. Настоящую улыбку. Казалось, я первый человек, увидевший это чудо. Я была так поражена, будто мой собственный ребенок делал первые шаги.
– Отстой! – повышая голос, произнес Броэм.
– Громче!
– ОТСТОЙ! – Он хлопнул руками по сиденью, а я зааплодировала, все еще лежа на полу.
– Знаешь, что еще отстойно? – спросила я.
Броэм протянул руку и помог мне сесть.
– Что?
Мой смех прекратился, а голос стал жестче.
– Я влюблена в лучшую подругу. И теперь у нее новая девушка.
– Погоди, Брук?
Я кивнула.
– Вот дерьмо, Филлипс. Это и правда отстой. Мы везде облажались.
Я рассмеялась.
– О, нет. Ты облажался меньше. У тебя есть я, и мы еще не закончили. Как насчет…
– Вообще-то, мне нужно немного времени подумать.
Первой моей реакцией стало удивление. Потом оно перешло во что-то похожее на обиду. Одна неудача – и я вне игры? Разве я не говорила, что им нужно побыть какое-то время друзьями? Он думал, что лишь зря потратил деньги на мои консультации, потому что у них не было страстного поцелуя на Колесе Микки?
Хуже всего – хуже того, что он сейчас чувствовал – был испуганный голосок в глубине моего сознания, шепчущий, что он прав. Я облажалась. Я не была ни коучем Присом, ни Ориэллой.
Я не видела себя со стороны, но, если бы могла, уверена, что отчаяние проглядывало во всем моем виде. Взглянув на меня, Броэм поспешно добавил:
– Я очень благодарен за все, что ты сделала. И честно говоря, я поражен. У тебя это хорошо получается. Лучше, чем я ожидал.
Он пожал плечами.
– Может… пока сделаем перерыв?
Ладно. Окей, это справедливо. Потому что я наслушалась разговоров Броэма о его отношениях с Вайноной? Скажем так: если он хочет, чтобы я ему помогала, я согласна и сделаю все, что в моих силах. Но я не могла с уверенностью сказать, что они подходили друг другу. Может, я ошибалась. Вероятно, было еще много того, чего я не знала. Но кое-что я все-таки знала.
Если Вайнона была такой, как ее описывал Броэм, предпочитающей игнорировать его всякий раз, когда она чувствовала себя подавленной и эмоционально опустошенной; невосприимчивой к его мольбам о сочувствии – я поставлю все свои деньги на то, что она являлась счастливым обладателем тревожно-избегающего типа привязанности. Честно говоря, это много о чем говорило. Избегающие и тревожные часто находили друг друга. Вероятно, потому что взлеты и падения ощущались как любовь. А может, потому что люди любят все знакомое и поиск кого-то, кто им изначально не подходит, укрепляет все негативные представления об отношениях, которые у них сформировались: они станут подавлять вас и ограничивать вашу независимость или оставят вас в одиночестве истекать кровью.
Люди с тревожным типом привязанности, боящиеся отказа, и тревожно-избегающие, которые в свою очередь боятся быть поглощенными в отношениях, станут постоянно подавлять друг друга, пока оба не приложат достаточно усилий, чтобы понять свои триггеры и научиться справляться с ними. В конце концов, если Броэм хочет, чтобы у них с Вайноной все получилось, им обоим придется пересмотреть свои взгляды. И, похоже, она не искала способов возродить их отношения.
Но сейчас не самое подходящее время и место сваливать все эти «если» на Броэма. Поэтому я просто наклонилась вперед, чтобы положить локти на колени, когда колесо вернуло нас туда, откуда мы стартовали.
– Ладно, если ты решишь, что ты хочешь попробовать снова, знаешь, где меня найти.
Глава десятая
Дорогой Шкафчик 89,
Это снова я. В прошлый раз ты мне очень помог, спасибо большое за твой совет! Мне было тяжело написать это письмо, потому что, странно, но мне кажется, ты знаешь меня и желаешь мне только добра. Надеюсь, что после прочтения этого письма ничего не изменится.
Я хочу признаться. Помнишь ту девушку, о которой я писала в прошлый раз? Теперь она моя девушка (ура!), но у меня есть от нее секрет. В прошлом году мы участвовали в одном соревновании (не хочу говорить, в каком именно, потому что это выдаст меня), и я так хотела выиграть, что сделала нечто ужасное. Короче говоря, я подстроила все так, чтобы я выиграла. Это было еще до того, как она начала мне нравиться. Проблема в том, что я рассказала об этом на неделе паре друзей (меня душило чувство вины). Думаешь, паранойя, что они могут все обо мне рассказать, неизбежна? Знаю, что если бы они так поступили, она никогда бы не простила меня.