Песнь Сорокопута. Ренессанс - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнсис Кель cтр.№ 38

– Что-то произошло между вами?

Я неуверенно пожал плечами и провёл пятернёй по растрёпанным волосам.

– Сейчас меня больше волнует состояние Оливера. – И вновь вернулся к торчащей нитке, нервно теребя её время от времени.

Мы ещё немного поговорили, и Скэриэл заверил меня, что всё устаканится и со временем люди забудут об этом инциденте с фотографиями. Я охотно соглашался, но на душе кошки скребли. Перед глазами всё ещё стояла сцена, когда Оливер ответил на звонок отца. Бледный и разбитый, рука тряслась, он с удвоенной силой пытался удержать телефон, словно сжимал раскалённое железо. «Да, отец, – севшим голосом произнёс Оливер и кивнул, словно собеседник его видел. – Да, я понял».

Вскоре за ним приехала машина. Прощаясь на крыльце, я попросил Оливера не пропадать и по мере возможности отвечать на звонки – он заверил меня, что обязательно ответит, сел в машину и, скрывшись из виду, пропал, как в воду канул.

Полночи я провёл за чтением сообщений в чатах; от ужаса волосы вставали дыбом, я сдерживался, чтобы не влезть в споры и не разругаться со всеми в пух и прах. Это бы ни к чему хорошему не привело, а только усугубило положение Оливера.

Они перемывали косточки не только ему, но и Бернарду. Внезапно появилось много знакомых; двоюродные братья по маминой линии и троюродные сёстры по папиной, бывшие одноклассники, те, с кем он посещал один теннисный клуб или делил поле для гольфа каждое третье воскресенье месяца. Все они жаждали подлить масла в огонь.

Выяснилось, что Бернард тот ещё негодяй: в начальной школе разрисовывал парты и стены, а в средней его ловили с сигаретами. Помимо всего этого, когда Бернарду было тринадцать, в его шкафчике обнаружились залежи порнографических журналов. Кто-то самозабвенно утверждал, что видел его недавно в Запретных землях в клубе. На вопрос: «А как ты сам оказался там, ведь несовершеннолетним вход воспрещён?» – информатор увильнул от ответа и вышел из чата.

Все внезапно стали очень близки кто с Оливером, кто с Бернардом, и у каждого из присутствующих был свой достоверный источник информации. Они обменивались сообщениями, скриншотами чужих переписок, пересказами слухов и голосовых сообщений, полных неимоверно глупых историй. Складывалось впечатление, что каждый пытался заполучить минуту славы, используя скандал. Следить за этим было противно, но я продолжал мучительную пытку.

В голове не укладывалось, как можно с чистой совестью плести эти гадкие истории, обсасывая каждую деталь, дополняя и увеличивая в геометрической прогрессии то, что минутой ранее было мимолётно брошенной фразой. После очередного наиглупейшего предположения, что Оливер падок на парней постарше, я сгоряча написал гневное послание о том, что о них всех думаю, и, злясь в первую очередь на себя, вышел из чата. Нужно было с самого начала уйти и не вникать в этот первобытный хаос.

К обеду мы закончили со стрельбой из лука. К моему удивлению, я даже смог попасть в цель.

– Получилось! – победоносно взревел Скэриэл.

– Новичкам везёт.

Честно говоря, стрелять из лука мне даже понравилось. Тут необходимо было отвлечься от лишних мыслей и сосредоточиться на правильной стойке и расположении рук. Если бы не история с Оливером, я бы смог сполна насладиться процессом.

После стрельбы мы долго обсуждали размер и материал рукояти, щупали стрелу, натягивали тетиву, изображая выстрел, прежде чем приступили к тёмной материи. Я не ждал ничего полезного от затеи Скэриэла. Казалось, что он просто пытается отвлечься от более серьёзных проблем, но каково было моё удивление, когда у меня получилось оформить материю в лук, а затем и в стрелу.

– Тебе нужно больше тактильных ощущений, чтобы вышло.

– Это ты так красиво завуалировал, что у меня проблемы с воображением? – рассмеялся я.

Скэриэл улыбнулся в ответ.

После обеда меня ждал приём у психиатра. Я пообещал себе быть предельно любезным, не спорить и не перечить. Отец предложил посетить специалиста, чтобы выговориться, понять причину моих неудач с тёмной материей, но я считал иначе. Что, если через психиатра отец хотел внушить мне неприязнь к полукровкам в общем и к Скэриэлу в частности?

На дверной табличке вычурным шрифтом было выгравировано: «Скарлетт Рипли. Психиатр». Я не успел постучать, как дверь распахнулась и на пороге меня встретила женщина, жестом пригласившая в кабинет. Я ожидал увидеть противную отталкивающую особу, цедящую слова сквозь зубы и готовую с ходу поставить диагноз, – меня огорчило то, что я оказался не прав.

– Готье Хитклиф, рада с вами познакомиться, – раздался приятный голос.

Её кабинет был больше, чем я ожидал. И тут не было кушетки. Я много раз видел в фильмах, как пациент лежит на кушетке, а психиатр выслушивает его, что-то черкая в блокноте, поэтому обстановка меня порядком удивила.

Я решил избегать дивана, потому что миссис Рипли могла сесть со мной, а я бы не хотел столь быстрого сближения на первом сеансе. Впрочем, как и на последующих. После того как она предложила с комфортом расположиться, я сел в кресло и выжидательно посмотрел на неё.

– Сложно учиться в выпускном классе? – как бы невзначай спросила она, усаживаясь за свой письменный стол.

– Да, очень устаю и не успеваю.

– Ваш отец был инициатором наших встреч, и я совру, если не скажу, что он рассказал вкратце о вашей проблеме с одним из предметов. Можете поподробнее рассказать?

Кресло оказалось на редкость удобным. Я даже подумал о том, что хочу такое в свою комнату. Я принялся осматриваться, попутно вкратце описывая практические занятия по тёмной материи в лицее.

Весь кабинет утопал в тёмно-зелёных оттенках. Где-то читал, что зелёный цвет помогает сосредоточиться. Книжные шкафы, стеллажи и письменный стол были в одном стиле – благородное дерево сразу бросалось в глаза. Классический стиль, который мне приелся, но считался признаком хорошего вкуса. Эта комната напоминала мне кабинет отца, вот только здесь было много растений и цветов, гармонично вписывавшихся в общую обстановку. Цветы в круглых горшках на широком подоконнике, по обе стороны от дивана два крупных куста в деревянных кадках. Я всё хотел дотронуться до листа и на ощупь понять, настоящий он или искусственный.

– Что отец вам рассказал про меня? – Я рассматривал картины на стене.

Чего я не ожидал, так это репродукций картин Жака Луи Давида. Когда мы готовились к защите проекта по Французской революции, то с Леоном и близнецами много обсуждали его работы. Он был нашим любимым «живописцем революции». Я любил «Смерть Марата», а вот Оливеру очень нравились «Гнев Ахилла» и «Погребение Патрокла». Иначе и быть не могло. Было неожиданно увидеть здесь картину «Бонапарт на перевале Сен-Бернар».

– Только про ситуацию с лицеем. Нравятся картины? – Скарлетт указала на них.

– Да.

– Мне тоже. Конечно, это не оригиналы, а хорошо сделанные репродукции, но смотрятся потрясающе.