- Я готов стать мужчиной сейчас же! – возопил вампир. – Между прочим, в Тёмном квартале, в третьем доме…
- Под «стать мужчиной», Гэри, я имею в виду стать смелым и ответственным молодым человеком, который несет ответственность за свои слова и поступки, а не навестить ближайший публичный дом, - отрезал Ленард. – Потому попрошу прекратить беспредел, больше не выдавать такие глупости и приступить к работе.
- К какой работе?! – шоку Гэри не было границ. – Разве я создан для того, чтобы работать?!
- К самой обыкновенной, - не удержалась всё-таки я и влезла в разговор. – Как понимаешь, в Зале Трофеев хватает совершенно не трофейной пыли, и всю нужно старательно вымести. И ты, Гэри, обязан принимать в этом непосредственное участие.
- Но почему я должен?!
- Ты же благородных кровей, Гэри, - я не знала, законно ли вообще взывать к крови вампира, но решила, что в этих вопросах буду разбираться гораздо позже, а сейчас главное заставить Гэри не сболтнуть ничего лишнего. – А значит, если желаешь остаться здесь жить, должен присоединиться к трудящимся.
Гэри подошел ко мне совсем близко. Наверное, этот взгляд задумывался как уничижительный, но вышел он почти молящим.
- Но я не хочу ничего убирать, - прошептал он. – Если вы солгали этим дурам касательно уборки, то почему я должен участвовать?
- Исключительно с целью самодисциплины, Гэри, - негромко ответила я. – Или, может быть, ты хочешь, чтобы присутствующие тут девушки посчитали, что ты здесь всего лишь слуга?
- Но я же могу рассказать им, что это просто пыль!
- Можешь. Вопрос в том, кому поверят.
Гэри ещё с минуту сверлил меня обиженным донельзя взглядом, а потом с таким видом схватился за тряпку, будто мечтал запихнуть мне её в глотку. Но непосредственная близость Ленарда заставила его сменить собственные планы.
Он гордо прошествовал к горе, которой был завален небольшой фигурный столик, и ухватился за первый же предмет, который был наверху.
- Если что, - услужливо подсказала одна из барышень, - мы сортируем хлам и полезные предметы. И ищем шахматы!
- Каждая, кто найдет хоть одну шахматную фигурку, может стать приближенной к господину Фабиано, - пропела ещё одна девица.
Гэри скривился.
- Было бы к кому приближаться, - проворчал он. – Тоже мне. Принц, обладатель благородных кровей. Остроухий гад. Все к нему клеятся. Прав был папа, когда его прогнать хотел. Нет. Послушался, называется. Пригрел змеюку…
И, возмущенно ворча себе под нос, принялся рыться в горе вещей.
Фабиано с таким равнодушным видом потер статую, избавляя её от зеленого налета, что я б на месте Гэри предпочла сбежать от него куда подальше.
- А ты знаешь, мой юный друг, - поинтересовался он, - почему у эльфов такие острые уши? Не знаешь ведь, правда?.. А я тебе скажу. Чтобы хорошо слышать, что там бурчат всякие невоспитанные молодые вампиреныши, когда обсуждают нас за спиной. И вот что, эльфы, даже такие бесполезные некромантские эльфы, как я, умеют хорошо мстить.
Последнюю фразу Фабиано произнес совсем тихо, специально для Гэри, и молодой вампир с удвоенной силой принялся разбирать горы хлама. Больше никаких колкостей он не говорил, и все мы перешли к работе, разбираясь с горой вещей, каждая из которых имела определенное значение.
Я тоже увлеклась работой. Мы с Ленардом довольно споро разобрались с несколькими полками шкафа, а вот пониже дела пошли совсем плохо. Ленард с трудом, но добыл всё-таки из завалов тонкий кинжал в рассыпающихся от старости ножнах. Само лезвие всё ещё было острым и вполне могло поранить, а вот то, что страховало владельца от случайных порезов, напротив, стерлось в пыль.
Вампир скривился, почти брезгливо бросая кинжал на столик, где уже покоились вещи, которые мы хотели продать.
- Я б с удовольствием отправил его на переплавку, - пробормотал он. – Не уверен, что эту гадость действительно стоит продавать.
- Почему? – удивилась я, любуясь на инкрустированную драгоценными камнями рукоять.
- Потому что это кинжал-вампир. Он выпивает кровь того, кого ранит. Кровь всегда будет тянуть к лезвию, достаточно нанести только один маленький удар. Правда, кинжалы оказались малоэффективными в бою. Напившись крови однажды, они теряли свои магические свойства. Более того, лезвие становилось настолько тупым, что о него почти невозможно порезаться. Но для наёмного убийства лучше не найти.
Ленард говорил очень тихо и опасливо косился на барышень, находившихся в зале, и на Гэри. Но все оказались слишком увлечены разбором хлама, и я почему-то даже не сомневалась в том, что они ничего не слышат. А вот Фабиано в самом деле навострил уши, но его Темный Властелин совершенно не остерегался и никаким образом не пытался скрыть от него информацию.
Сказать по правде, меня это поначалу очень удивило. Только спустя минуту я осознала, что, должно быть, Фабиано и без того известно о волшебных свойствах ножа. Он вообще довольно много знал о магии, особенно такого, что по логике вещей должно быть ему неведомо.
Впрочем, чему удивляться? Ведь мы имели дело не с каким-то случайно заблудшим на территорию замка эльфом, а с княжичем! Удивительно, что Фабиано вообще устраивала роль мальчика на побегушках, но он ни словом, ни жестом не выдал собственного желания вернуться в родной лес. Мне показалось, что он бежал от чего-то, а здесь вроде как нашел подходящий для себя дом, где никто не станет мучить его лишними вопросами и не будет терзать душу жуткими воспоминаниями.
Надо сказать, женское внимание Фабиано напрягало. Он несколько раз едва сдерживался, чтобы не одернуть руку, когда его пыталась коснуться какая-то из девиц-«невест».
- Чего это он? – прошептала я, обращаясь к Ленарду.
Взгляд вампира на мгновение потемнел.
- Эльфы сторонятся представителей других рас. Особенно людей. Вероятнее всего, ему просто неприятно, что они так активно проявляют к нему интерес.
- Но мои прикосновения Фабиано вроде как не оскорбляли, - я вспомнила, как опиралась о его руку или касалась ладони эльфа. – А они были не невиннее этих.
- Зато твои мысли, я надеюсь, были невиннее, - рассмеялся Ленард, не удержавшись, а потом уже тише дополнил: - Эльфы хорошо чувствуют эмоции через прикосновение. Если девицы полны низменных желаний – а мне кажется, что это именно так, - то Фабиано сейчас испытывает то же самое, и ему противно.