Я люблю тебя, Зак Роджерс! - читать онлайн книгу. Автор: Анна Милтон cтр.№ 112

Эмма, закатила глаза, останавливаясь напротив нас.

— У тебя хреновое чувство юмора, Аманда, — проинформировала она и обратила взгляд на Зака. — Привет. Забирай сейчас же свою мать, или я придушу ее.

Зак издал усталый вздох и измученно улыбнулся.

— Дамы, — он оставил меня и занял место Эммы, обойдя кресло. — Вы снова ругаетесь.

— Все претензии к ней, — Эмма сделала шаг в сторону, повернувшись к нашей компании спиной. — Завтра немного задержусь.

— Хорошо, — бросил ей вслед Зак и нагнулся, чтобы миссис Роджерс поцеловала его в щеку. — Привет, — его голос моментально приобрел заботливые нотки. — Как ты?

— Как обычно, — отозвалась та и, наконец, взглянула на меня.

Ее глаза медленно сузились.

Б-боже…

Как страшно.

— Ты Наоми? — поинтересовалась она.

— Уг… Да, мэм, — я прочистила горло. — Наоми Питерсон.

Заставила себя оторваться от асфальта и сделать шаг вперед. Благовременно споткнувшись о собственную ногу, чуть не рухнула вниз, но из последних крупиц сил сохранило свое тело в вертикальном положении.

— Очень приятно познакомиться, — я протянула миссис Роджерс свою дрожащую руку.

— И мне, — она протянула свою в ответ, не сводя с моего лица изучающего, мерцающего взгляда. Ее ладонь оказалась холодной. Было немного неприятно сжимать ее кости, обтянутые грубоватой кожей. — Я Аманда. Мама Зака. Так меня и зови, хорошо? Без всяких «мэм».

— Хорошо, — кивнула я, притянув к себе руку.

Мои пальцы вновь вцепились в бумажный пакет.

Точно… Печенье!

Будет ли уместно отдать его ей? Что, если она посчитает меня идиоткой?

Вот блин.

Нужно держать себя в руках.

— Это… это вам, — набравшись смелости и отодрав от своей груди пакет, я вручила его Аманде.

— Ух-ты, — любопытство охватило ее, и она тут же заглянула в него. — Печенье! — радость в ее голосе несколько удивила меня. — Ты сама его сделала?

Я кивнула.

— Для меня?

Я вновь кивнула.

— Боже, — прошептала она, прижав к себе пакет. — Это очень мило, дорогая. Я так тронута! Правда. Спасибо, Наоми.

Что это? Первоклассная игра в добрую женщину, или ее истинная натура? Если первое, то Аманда — невероятная актриса. Если же второе, то я просто… не понимаю, как она могла оставить своего сына и мужа. Ведь она… она такая добрая, и ее глаза — лучистые, бирюзовые, восхищенные.

Глаза, не способные на ложь.

Явно довольный увиденным, Зак поспешил поделиться предложением:

— Пройдемся?

***

Мы оказались во внутреннем дворе больницы, представляющем собой живописную зону с богатым наличием растительности. Что-то вроде персонального мини-парка с миниатюрным фонтаном. Помимо нас здесь прогуливались и другие больные. Погода располагала к тому, чтобы развалиться на газоне, подставив свое тело солнцу и ясному небу. Один молодой парень, отложив костыли, так и сделал. Он улыбался и не обращал внимания на то, как удивленно я на него зарюсь.

Это было необыкновенное место. Здесь не пахло больницей, бедами, болью и смертью. Здесь было красиво.

Какое-то время мы молчали. Зак расспрашивал маму о том, как прошли ее утренние процедуры. После этого Аманда переключила свое внимание на мою скромную персону, плетущуюся рядом. Она интересовалась обо мне, моей семье, моих увлечениях. Я убедила себя, что такие ответы, как «Да», «нет», или что-то в этом роде — дать не удастся. Не хотелось показаться грубиянкой и молчаливой букой, поэтому, преодолев внутренний барьер в виде многокилометрового стеснения, я с фальшивой непринужденностью вводила миссис Роджерс в курс того, что представляю собой. Стало намного легче справляться, когда Зак бросал в мою сторону подбадривающие взгляды. С ним я чувствовала себя уютно. Его присутствие придавало мне уверенность.

Казалось бы, напряжение спало, и я вошла во вкус, беседу я с Амандой… пока Зак вдруг не сказал, что ему нужно переговорить с доктором Фулманом, занимающимся лечением его мамы.

И он ушел.

Святые угодники.

Он оставил меня наедине с миссис Роджерс.

Я впала в ступор, прожигая его отдаляющуюся спину хмурым взглядом и представляя, как расквитаюсь с ним за то, что он вздумал смыться в такой волнительный и важный для меня момент.

— Наконец-то, ушел, — вздохнув, проговорила Аманда.

Я с некоторым ужасом перевела на нее испуганные глаза.

Что это значит?

Аманда грустно посмотрела на меня.

— Я могу быть с тобой откровенна, Наоми? — ровным и немного похолодевшим голосом спросила она.

Мне уже начать бить тревогу? Что-то не очень… весело она уточнила это. Какое продолжение последует за этим вопросом?

Я приготовилась к самым худшим вариантам. Типа: «Отвали от моего сына, стерва. Он заслуживает большего»… Конечно, какая-то частичка меня говорила, что я чокнулась, но страх завладел моим умом и телом, поэтому я поддалась парализующему оцепенению и просто кивнула.

— Хорошо, — сказала Аманда. — Спасибо. Я буду предельно честна. Если я раньше видела какой-то смысл во лжи, то сейчас понимаю, что это все равно не приведет меня ни к чему хорошему.

Боже-боже-боже…

— Однажды я совершила самую большую ошибку в своей жизни — оставила Зака и Джеймса, — начала Аманда. Она осторожно покосилась на меня. — Зак рассказывал тебе об этом?

— Рассказывал, — негромко подтвердила я.

— Хорошо. Я хочу сказать, что буду сожалеть об этом до последнего вздоха. Ты имеешь полное право считать меня отвратительной матерью и лицемеркой. Но мне, правда, очень жаль. Если бы только появился шанс вернуть все назад и исправить, я бы воспользовалась им, без раздумий. Но Господь не настолько всемилостив, чтобы позволить мне выйти из этой воды сухой, — Аманда поджала искривленные в горькой улыбке губы. — Но я благодарна ему и за то, что Зак не отверг меня, когда я, до чертиков перепуганная осознанием того, что внутри меня расцветает рак, вернулась в Кливленд.

Она на секунду зажмурила глаза, будто собираясь с мыслями, и продолжила.

— У меня было все. Абсолютно все. Верный муж, замечательный, послушный сын, дом, деньги... У меня было счастье. Но что-то все-таки не устраивало, раз я возненавидела свою жизнь, — Аманда невесело усмехнулась. — Одно и то же. Изо дня в день. Как заезженная кассетная пленка. Просыпаясь и засыпая, я видела все те же лица. Мне захотелось веселья. Нет. Будет правильнее — свободы. Именно ее я жаждала. Не семьи, не спокойствия, а возможность делать то, что я хочу.

Ее подбородок слабо задрожал.