Земли обетованные - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Генассия cтр.№ 81

А потом прибыли французы, испанцы, немцы, американцы, и Флоренция превратилась в вавилонское болото, в котором представители десятков национальностей вместе бултыхались в грязи. Фотопленку купить было невозможно, но я нашел ее в одном магазинчике во Фьезоле и сделал несколько интересных, я бы сказал, страшных снимков, потому что в клуатре Санта-Мария Новелла фрески Уччелло под открытым небом покрылись черноватой слизью на полтора метра в высоту и специалисты считали их безнадежно испорченными. Постепенно выявился масштаб повреждений, ни одна церковь не осталась незатронутой: фрагменты фресок смыты потоком воды, полторы тысячи картин запачканы; железные двери капеллы Медичи в базилике Святого Лаврентия сорваны с петель, а внутри груды обломков, перемешанных с грязью, достигали трех метров в высоту; Барджелло был разорен, как и Опера-дель-Дуомо, баптистерий Сан-Джованни и базилика Санта-Кроче; а «Христос» Чимабуэ ^[161] практически стерт.

«Почему? Чем мы прогневили Бога?» – каждый день спрашивали себя флорентийцы, которые не могли смириться с бедствием, но не находили ответа на этот мучительный вопрос.

Работа стала немного легче, когда восстановили водопровод и электричество, но тут наступил жуткий холод; все мерзли, все искали дрова, чтобы согреться.

Я с трудом решился покинуть Флоренцию; великая уборка была еще далека от завершения, но в город каждый день приезжало столько народу, что рабочих рук вполне хватало. Переезд из Тосканы в Пизу представлял собой жуткое зрелище: автобус медленно ехал посреди фантастического ландшафта из разрушенных деревень, среди полей, все еще усыпанных какими-то обломками, перевернутых автомобилей; деревья и виноградники были смыты, а дома разворочены.

Я поехал проведать своего деда Энцо в Фонтанеллато – деревню недалеко от Пармы; жители запаниковали, когда вода в реке По начала подниматься, но стихия их пощадила. Дедушка поразил меня: он бегло говорил по-итальянски, подружился со всеми мужчинами деревни и пил с ними кофе в тени вековых аркад. Он жил в доме троюродного брата, у дороги, ведущей в Соранью, помогал в полевых работах, водил и ремонтировал трактор, участвовал в сборе помидоров. Он хотел, чтобы я остался подольше, рвался показать мне окрестности, но мне не терпелось вернуться в Париж. «Досадно, что ты уедешь, не увидев наше чудо», – сказал дед. Он попросил разрешения у владельца Сан-Витале, потому что замок с зубчатыми кирпичными стенами, окруженный рвом, был закрыт для посещения. Хозяин замка устроил нам экскурсию на прекрасном французском языке. Он провел нас в комнатку площадью не больше десяти квадратных метров, где мы полюбовались одной из самых красивых фресок, какие только можно себе представить, кисти Франческо Маццоллы, известного под именем Пармиджанино – «Диана и Актеон», изображение невероятной нежности и гармонии красок, настоящее чудо; затем мы увидели чарующий кабинет Camera Picta, в котором герцогиня, его прапрабабушка, предавалась благочестивым размышлениям и который уже сам по себе оправдывал поездку в Италию.

Едва я ступил на платформу Лионского вокзала, как сразу бросился к телефонной будке и набрал номер, который оставила мне Камилла; ее кузина сообщила, что Камилла устроилась на работу воспитательницей в детский дом в Морзине; она там проведет рождественские каникулы и вернется не раньше начала января. А дома меня ждал сюрприз: на журнальном столике в гостиной лежал журнал «Пари-матч», обложку которого украшала цветная фотография: перевернутый мерседес с цистерной, застрявшей между его колесами, и стоящим на ней оливковым деревом. Пятнадцать страниц было отведено другим моим снимкам наводнения во Флоренции, некоторые – с пояснительными надписями, а на полях я увидел напечатанные мелким шрифтом мои имя и фамилию. Я позвонил в агентство, и Филипп Морж предложил мне сразу же ехать к нему на улицу Реомюр.

Я ничего не выбирал, не принимал никаких решений, судьба сделала это за меня. Саша заразил меня страстью к фотографии и завещал мне свой фотоаппарат; потом произошло это историческое наводнение. Я был ничем не лучше других, разве что оказался в нужный момент в нужном месте и стремился как можно тщательнее запечатлеть глубину трагедии. Чтобы люди знали, чтобы они поняли, что произошло в тот день. Главное – не забывать это. Мы существуем, пока помним. Одно фото стоит тысяч страниц воспоминаний. Именно это я сказал фотографам, которым Филипп меня представил, в ответ на их теплые поздравления.

Потом он признался мне, что, когда он встретил меня во Флоренции, интуиция его не подвела и результат даже превзошел ожидания: «Фотограф должен обладать чутьем, и, увидев тебя с фотоаппаратом в руках, я уже знал, что ты сделал хорошие фотографии».

Мои снимки были проданы во все страны, в десятки газет и журналов; до этого дня агентство не знало подобного успеха. Моя карьера началась с такого оглушительного триумфа, что он вряд ли мог повториться дважды.

– На каких условиях я буду работать?

Филипп Морж предложил мне должность штатного фотокорреспондента с испытательным сроком в один месяц и изложил условия, которые были согласованы с его компаньонами:

– В нашем агентстве нет никакой определенной темы, нет специалистов, мы снимаем новости или людей, как получится. Фотографируем и Шейлу ^[162], и де Голля. В отличие от других агентств, у нас фотографы подписывают свои снимки; мы также работаем с собственными архивами, чтобы фотографии продолжали жить в будущем. Мы сотрудничаем с тремя сотнями журналов и тремя тысячами газет по всему миру. У нас есть корреспонденты во многих странах. Я лично решаю, какие снимки сохранить и что предложить клиентам. Для репортажей мы выдаем аванс, а потом компенсируем расходы после продажи. Мы делим поровну расходы и выручку. Что еще? У нас есть собственная лаборатория, на этом мы экономим кучу времени. Мы позаботимся о формальностях, и ты получишь пресс-карту. Увидишь, без работы тебе скучать не придется.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить его предложение: до сих пор фотографирование не было моей профессией.

– Не уверен, что оправдаю ваши ожидания.

– Послушай, десятки фотографов, которым я время от времени даю мелкую работу, мечтали бы получить такое предложение. Но с тех пор, как я основал это агентство, я еще ни разу не ошибся, нанимая человека на работу. Если Саша выставлял твои снимки и завещал тебе свой фотоаппарат, значит он тебя оценил. Я тебе объясню самое важное, Мишель, основы нашей профессии. Если ты это усвоишь, считай, что знаешь все. Чтобы преуспеть в этом деле, стать настоящим фоторепортером и зарабатывать на жизнь камерой, нужно выполнить два условия: одно необходимое, другое – достаточное, как в математике. Не нужно идти быстро, нужно идти быстрее; главное, чтобы ни один конкурент не сделал снимок раньше тебя; нужно быть первым: только первый срывает банк, весь банк, как в казино; другим не остается ничего, кроме слез, сожалений и расходов, которые никто не возместит. Мало обладать талантом или быть лучшим фотографом в мире – любой кретин способен нащелкать красивые виды; главное, добраться первым на место, выбрать правильный ракурс и сделать всего три фотографии – если они красивые, тем лучше, если нет – что ж поделаешь, реальность не всегда фотогенична. Никогда не поддавайся соблазну сделать «художественную» картинку; нужно фотособытие, оно должно при первом же взгляде поведать историю. Лучше сделать средний снимок, но заряженный энергией, чем не сделать никакого. Но этого недостаточно, настоящая головоломка – это переправить его в агентство, чтобы мы успели первыми его продать. Поэтому надо исхитриться вовремя передать нам пленки, каждая минута важна, здесь надо быть находчивым. Хороший фотограф – настоящий проныра.