Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Андреев cтр.№ 67

Наконец, последнее и, пожалуй, самое главное.

В связи с глобальной темой личность и литература необходимо подчеркнуть, что переход от одного типа управления информацией к другому, от индивида к личности, зафиксированный Пушкиным, это не просто информационный каприз или информационный зигзаг, один из многих этапов, который проходит в своем развитии человек. Сегодня дело обстоит таким образом: переход от бессознательного типа управления информацией к сознательному, от индивида к личности, знаменует собой переход от цивилизации как типа управления информацией (бессознательного) к культуре как типу управления информацией (сознательному).

Путь от Гомера к Пушкину – это путь от цивилизации к культуре. Индивид при этом выступает субъектом цивилизации; субъектом культуры выступает личность.

В проблеме смены типов управления информацией и выведения на авансцену развития человечества личности (человека разумного, опирающегося на возможности разума, на тотальную диалектику, связанную с массивами больших данных) меньше всего отвлеченного академизма. Дело в том, что все кризисы сегодня так или иначе упираются в информационную природу человека. Кризисы упорно пытаются разрешить с позиций индивида. Ничего не получается, по всем фронтам – тупики. Природа этих кризисов (политико-экономических, гуманитарных, военно-технических, технологических, экологических) имеет ценностно-информационную природу. На повестке дня – смена систем ценностей, что влечет за собой смену типов управления информацией.

Если посмотреть на наши кризисы с позиций личности, мы попадем в новую реальность. В Матрицу Личности. Переформатирование потребностей человека, выдвижение потребностей духовных на первый план должно изменить качество жизни. Чего стоит одна только возможность устранить угрозу войны как универсального способа разрешения конфликтов, что является для цивилизации делом совершенно обыденным, чтобы не сказать естественным.

Однако не станем фантазировать, укоряя реальность с высоты идеалов. Ограничимся тем, что укажем на информационную возможность, которая рождена была литературой, – на личность (персоноцентрическую модель), которая является главным ресурсом человека. И на Пушкина, с легкой руки которого незримая личность, пусть медленно, зато неотвратимо, становится очевидной реальностью.

Только возможность это не чисто литературного свойства, а свойства экзистенциального, судьбоносного для человека.

Гомер стоял у истоков Матрицы Индивида.

Пушкин стоит у истоков Матрицы Личности.

В открытии феномена личности меньше всего литературы, но именно литература оказалась способна на это. Почему?

Это серьезная научная проблема, которую мы с разных сторон пытаемся затронуть в нашей книге. Коротко можно ответить так. Какова рыба – такова и сеть. Информационные возможности литературы оказались именно той «сетью», с помощью которой удалось «поймать» личность, зафиксировать ее как нематериальный, но вполне реальный объект. Чего ж вам больше?

Литература выполнила свою миссию. Дальше слово за наукой, «моментом» которой литература становится все больше и больше.

Литература и наука как фрагменты единой нейросети. Не впечатляет?

Затрагивая тему «Гомер и Пушкин», невозможно обойти вниманием отношение Пушкина к Гомеру. Так сказать, желательно поинтересоваться у самого Пушкина, что он думает по этому поводу.

Причем пушкинское отношение, что нам особенно интересно, не формального свойства, а именно личностного, ценностного. Дело не в том, что у Пушкина есть строки, в которых так или иначе упомянут «старик» Гомер; дело в том, что Пушкин явно соотносит себя с гомеровской традицией, примеряет к себе гомеровскую мерку.

Присмотримся, как он это делает. При этом будем иметь в виду, что нам интересно отношение Пушкина к Гомеру в контексте нашего отношения к проблеме «Гомер и Пушкин».

Понятно, что отношение к Гомеру (даже шире: к гомеровскому вопросу) формировалось у Пушкина на протяжении всей жизни. Тому есть многочисленные свидетельства. Мы сосредоточимся только на ключевых высказываниях, так или иначе связанных с «Евгением Онегиным», ключевым творением Пушкина.

Точнее было бы сказать, нас будет интересовать отношение Пушкина как автора романа в стихах «Евгений Онегин» к Гомеру как символической литературной фигуре.

Во-первых, Пушкин, автор романа в стихах, вполне отчетливо соотносил себя не только с прошлым, но и с будущим, делая это с большим тактом, чувством меры и достоинства. Ведь далеко не каждый поэт может позволить себе «заглянуть в будущее и увидеть там себя», а если и позволит – то рискует нанести непоправимый ущерб своей репутации. Масштаб личности поэта – величина трудноуловимая, однако совершенно реальная.

(Глава II, строфы XXXIX, XL, [2].)

Во-вторых, в тексте романа мы найдем и непосредственное обращение к Гомеру. Это обращение, конечно же, соответствующим образом обставлено, обрамлено контекстом, вписывающим «тень старца» в концепцию романа.

(V, XXXVI)

Кстати, в приведенной строфе вполне можно было обойтись без небольшого отступления, затеянного в том числе и ради того, чтобы вплести в него Гомера (названного здесь Омиром, согласно византийской традиции). Автор великого древнегреческого эпоса упомянут не потому, что без него никак невозможно было обойтись, а потому, что он необходим автору как некая точка отсчета. Какая?

Прежде всего: в какой момент повествования потревожена тень кумира?