Лиля долго смеялась.
А потом предложила Джерисону красивую розовую ленту.
– Зачем?
– Повяжешь, и скажешь, что лучший мой подарочек – это ты! Место для повязывания указать?
Процесс примерки ленты затянулся до утра. Но определенное неудобство Джерисон испытывал, и когда супруга попросила заехать в городок, согласился, не раздумывая.
На ночь.
Получится на полдня и на ночь, как раз дамы отдохнут, мужчины тоже отдохнут… от дам, и кони отдохнут, и обозники, и слуги.
Ладно, заедем.
Хотели позднее, но раз супруга попросила – надо.
А Лиля тем временем рисовала колбы.
А ведь если разобрать термокружку, там вообще простой пенопласт, как изоляция. Может, и тут что-то такое? Тот же уголь она добавит, но чтобы не возиться с получением – цеолит? Вполне себе природный материал. Не вакуум, но хороший поглотитель, может и сойдет? Или глина? Только не всякая…
А как приятно будет глотнуть холодненького в жаркий день, или наоборот, горячего – в дождливую погоду? Не останавливаясь, не разводя костра?
Миранда слушала маму и думала.
Джерисон тоже прислушался, и принялся чесать в затылке.
Делали такое раньше?
Нет, не делали. А как это пришло в голову Лилиан?
Подумалось, вот… попробуем?
Джерисон махнул рукой, и решил сходить вместе с женой к этому мастеру Шмульцу. Мало ли что? Мало ли кто?
Лавку эввира искали аж вчетвером. Вся графская семья, плюс Том в качестве проводника и старого эввирского знакомца. Это не считая свиты из вирман. Нашли быстро, но…
Лавка была закрыта.
На двери – грубо намалеван белый голубь. И доской поперек заколочено.
Лиля вопросительно посмотрела на супруга.
– Что это такое? Он ведь не уехал?
Граф посерьезнел.
– Лили, это не шутки. Поехали отсюда.
– Джерисон!
– Поехали, по дороге объясню.
Лиля кивнула, тронула Лидарха, и подергала супруга за рукав. Тот ее не разочаровал.
– Видимо, кто-то из семьи ювелира преступил заветы Альдоная.
– Чего?
– У него в семье нашли или шильду, или суравса.
– Шильду знаю. Суравс… мужского рода? – уточнила Лиля.
Джес кивнул.
– Да. Лучше не связываться.
– Почему?
– Потому что будет суд, разбирательство с храмом…
– Я могу написать альдону Роману. Хоть сейчас.
– О чем? – ласково поглядел Джерисон.
Лиля задумалась.
– Милый, а где ведется следствие?
– В магистрате.
– А можем мы туда прогуляться? И узнать подробнее? О чем писать, кому писать…
Том слушал с явным одобрением. А потом кашлянул, намекая, что ему тоже хорошо бы слово дать.
Джерисон бы лучше дал по шее, но – сам ввязался. Знал бы – никогда бы!
Поздно. Том Конкор еще раз прочистил горло, и заговорил.
– Ваше сиятельство, я мастера Шмульца уж лет десять знаю. И дочку его знаю. Поверьте, не безбожники они. Хоть Шмульц в храмы и не ходит, но ради дочери он еще лет шесть тому как посвятился.
– Вот как?
– И дочь в храм сам отвел, еще к старому пастеру. Когда сын, оно проще. А когда дочка, да единственная, кровиночка, любимая… Шмульц так рассудил – пусть Альдонай позаботится, коли он сам не сможет.
Джерисон понял, что просто так от него не отстанут, и кивнул.
– Ладно, съездим.
Лиля усмехнулась.
Историю она знала отвратительно, но про выкрестов что-то слышала. И про причины… Альдонай там был на последнем месте. Чаще работали налоги, льготы и дурость соседей. Людям было проще демонстративно повесить на шею крест размером с кистень, и соблюдать внешнюю сторону обрядов, чем бороться со всем миром.
Зачем?
И Лиля сильно подозревала, что местный мастер-эввир поступил так же. Голубь Альдоная есть, в храм сходить можно, а уж что там в душе, или в потайной молельне – никого не касается.
Ладно!
Ювелир ей все равно нужен, а если удастся хорошему человеку помочь – тем лучше.
Магистрат Лостра ничем не отличался от магистрата Альтвера. Разве что последний был побольше, и народ там шевелился поживее. Порт, торговля, прибыль.
Лостр на удачной дороге не стоял. Раньше может, что и было, но в последние годы зачахло. Так, городишко. И магистрат – два этажа, четыре комнаты.
Визит четы Иртон произвел впечатление на все население городка. Представьте себе, захолустный городишко, дворов так в пару сотен, в котором самая острая новость, сколько яиц снесла соседская курица и кто к кому на сеновал бегал, даже не город, почти деревню, и тут подъезжает к мэрии лимузин ценой в полгорода, из него выходит президент – и топает внутрь. Так, к примеру.
Вот-вот.
Лилиан в своем экзотическом наряде, Миранда – тоже экзотика, только для детей, Джерисон, с графской изумрудной цепью, и посольским бантом, и – кони.
Лидарх стоил, переводя на деньги двадцать первого века, как «феррари» последнего поколения. Конь Джерисона аварцем не был, но на «майбах» тянул спокойно.
Плюс еще свита.
Лилиан могла поехать одна, в крайнем случае с вирманами, которые давно плюнули на приказы и просто охраняли графиню. Иногда – от ее собственных безумных идей.
Джерисон без свиты не ездил. То есть – двое вирман, двое гвардейцев. Том просто терялся на этом фоне. Человек – и человек, обычный. А вот эти…
И все это двигалось в магистрат.
Тут-то Лиля и поняла, чем отличается средневековый аристократ от человека ее времени. И почему вирмане иногда так на нее смотрели. И не только вирмане.
Джерисон подхватил Миранду на руки, раз уж дочка просится, и с размаху открыл дверь в магистрат ногой. Кажется, от нее что-то отлетело, но графу было наплевать. Он прошествовал в центр комнаты и огляделся с видом английского лорда, попавшего на свалку. Этакое невыразимое презрение.
– Граф Иртон к мэру города. Доложить немедленно.
Ни тени сомнения, ни размышлений.
Граф отдал приказ, шевелитесь, твари! Рысью!
Чиновники, которые сидели внизу, заметались вспугнутыми мышами. Лиля наблюдала с искренним удовольствием.
Ах, так бы в двадцать первом веке. Открыть дверь с ноги, да рявкнуть, чтобы забегали… нет же! За справку, бумажку, за то, что тебе и так причитается набегаешься – рехнешься! А эта милая манера футболить просителя от одного чиновника к другому?