Где кончается мир - читать онлайн книгу. Автор: Джеральдин Маккорин cтр.№ 19

Куилл пожалел, что оставил свою шерстяную шапку: у него не было ничего мягкого, чтобы подложить под лицо. Он начал думать, что ещё он оставил – худшим страхом, пришедшим на ум последним, было оставить Мурдину.

В Хижине она являлась к нему по его зову, но если она явится сегодня, Куилла она там не найдёт. И вовсе она не ведьма, не ведьма, не ведьма, никакая не ведьма! Есть люди, которые умеют делать кролика из связанного узелками платка, чтобы потешить детишек. Куилл мог делать Мурдину из воспоминаний, воображения и мягкости свёрнутой куртки. Но теперь он изгнан, презираем и одинок. Может, даже Мурдина станет сторониться его, поверив в лицемерное враньё Коула Кейна. По крайней мере, Бог не слышал ничего из происходящего на Стаке. Бога бы он своей злобной околесицей не одурачил.

Куилл понимал теперь, как Фернок Мор, овцекрад, чувствовал себя, когда его обрекли на вечное одиночество, высадив из лодки на Стак и оставив здесь до конца его дней. Теперь Куилл понимал, что заставило вора броситься в море и плыть за лодкой, умоляя о пощаде.

Луна клонилась к горизонту. Дорожка лунного света таяла. Скоро Куилл погрузится в полную тьму. И ему тоже захотелось крикнуть луне: «Подожди! Останься! Я изменюсь! Я исправлюсь! Я ничего не сделал!»

А в следующий миг он уже тонул в черноте.

* * *

С первым проблеском рассвета он проснулся – одеревеневший, как плавник. Грудная клетка так онемела от холода, что он с трудом мог вдохнуть. Блуждая в темноте, он сбился с пути примерно на милю. На поиски Нижней Хижины у него ушло несколько часов лазания по скалам. Не раз на него набрасывались черноспинные чайки с клювами острыми, как разделочные ножи. Ветер переменился, на горизонте снопами плесневелой ржи начал собираться дождь.

– Я ничего не сделал! Ничего не делал! – закричал Куилл окружившим его штормовым тучам. Тучи безмолвствовали, лишь уронили на него первые капли дождя – будто плюнули.

Даже море было настроено враждебно к водящемуся с ведьмами Куиллиаму: волны шипели. Температура падала. Дождь пролился на жгущие нутро Куилла угольки гнева, но он был этому не рад: вперёд его вела лишь Ярость.

К тому времени, как он нашёл Нижнюю Хижину, всю его плоть сотрясало от холода. У входа рядком лежали, разлагаясь, мёртвые красные медузы – жуткое приветствие специально для него. Кроме них до самого края мира во все стороны всё было бесцветным.

Час за часом он наблюдал, как дождь стеной льётся на море. К полудню сгустилась тьма. К полуночи тьма сделалась стигийской.

Следующее утро Куилл провёл, нагромождая камни у входа в пещеру, чтобы защититься от ветра. Он прекрасно понимал, что без огня скоро погибнет. Глупыши улетали в море. Олуши пропали. Кладовые Килды истощались. Скоро у Воина не останется в карманах ни крошки еды для детей Хирты. Но пока что у Куилла под рукой был наполовину заполненный клейт, из которого он принёс в пещеру полдюжины птиц. Он думал, что от испуга и злости его желудок съёжился, но от тяжёлой работы голод вновь прокрался в его тело. Первого сушёного тупика он сожрал так, будто это правая рука Кейна и это его плоть он рвёт зубами. Потом съел второго, смакуя каждый кусочек.

Где-то внутри скалы завели свою потустороннюю песню буревестники. Жутковатая это была мелодия. «Словно феи прядут золото под землёй», – сказала Мурдина, впервые услышав её. Куилл повторил эти слова вслух – «Феи прядут золото под землёй!» – и почувствовал, что снова может вдохнуть. В пещере было так холодно, что когда он выдыхал, изо рта вырывался белый пар.

Он захотел пить и высосал из своей одежды дождевую воду, размышляя, как он сможет собрать достаточно воды, если у него нет котелка. Неужели придётся оставить снаружи что-то из одежды, чтобы она намокла, а потом обсасывать её досуха? Нет, он не мог пожертвовать ни одним предметом. Если он когда-нибудь снова почувствует тепло (сказал Куилл себе) – то случится это от воспаления лёгких или если молния ударит его промеж лопаток.

На каменистой площадке у входа были ямы и неровности, но он не осмеливался пить из них, боясь, что заполнило их море, а не дождь. От солёной воды жажда только усилится. От солёной воды мозги замаринуются, и он станет безумным. При мысли об этом в мозг подобно солёной воде начала просачиваться истерия, отчего зрение помутилось, а голова закружилась. Он боялся, что уже стал безумен.

Послышалось какое-то шлёпанье, и что-то – довольно массивное, заслонившее собой солнечный свет, – промелькнуло у устья пещеры. Куилл попятился, углубляясь в пещеру, чувствуя под ладонями гравий и морских слизней. Что это было? Водяной ударил чешуйчатым хвостом по гладким камням? Сине-зелёный люд, сотворённый из сине-зелёной морской воды, обретает плоть на причале, истекая солёным потом? Куилл стукнулся головой о низко нависающий каменный потолок.

Он был так напуган, что его глаза не сразу сфокусировались на вразвалку шлёпающей мимо пещеры бескрылой гагарке. Она остановилась – заглянула внутрь – пошлёпала дальше. Поразительное – но не пугающее – она из себя представляла зрелище: сгорбленная, чёрная и неуклюжая птица размером с небольшого пингвина. Она выдернула Куилла из транса. Увидев её, он почувствовал себя не таким одиноким и напуганным.

Нижняя Хижина казалась огромной без мужчин, остальных мальчишек, груд мешков, сетей, верёвок и корзин для яиц, заполнявших её, когда они только прибыли на Стак Воина. Он мог выбрать любое спальное место. И всё же ему везде казалось или сыро, или неуютно, да и света было гораздо меньше, чем в те летние дни. Кроме того, в воздухе висела невыразимо тошнотворная вонь. Придётся либо притерпеться, либо найти её источник и избавиться от него.

Запах, казалось, исходил из самого тёмного уходящего вниз угла пещеры – слишком низкая расщелина, не подлезть. Так что Куилл лёг на живот и ощупывал темноту, пока его рука не наткнулась на… плоть.

Плоть распалась под пальцами, чем-то сочась и оставляя в его ладони кость. Вытащив эту кость, он обнаружил на ней зубы. Желудок Куилла подпрыгнул так быстро и резко, что он мгновенно метнулся к устью пещеры глотнуть свежего воздуха. Он совал смердящую руку в лужицы воды – солёной, дождевой ли – пить он теперь из них точно не будет – пока не избавился от этого запаха.

Ещё на кости был мех: грубые, короткие волоски.

Он пойдёт назад в Среднюю Хижину. Он расскажет им, что какой-то водяной, какой-то утонувший моряк – может, и Фернок Мор – умер в этой пещере, и тогда они… что? – заинтересуются? посочувствуют? – и позволят ему остаться. Или он отыщет другое укрытие. Но стоило ему подняться с четверенек, дрожа и скуля, как он увидел, что из воды за ним наблюдают трое людей.

Значит, он всё же обезумел. Отчаяние и холод лишили его рассудка, так что из Средней Хижины он скатился прямиком в бездну ужаса и бреда.

– Арф-ф, – сказал один из троих. – Арф-ф, арф-ф.

Тюлени.

Звук, который издал Куилл (хоть и напоминавший тюленье тявканье) спугнул их. Они погрузились в воду и исчезли. Их отец или дед, вероятно, приполз в Нижнюю Хижину умирать. А может, его прибило к берегу мощной волной, уже мёртвого, и он застрял в самой низкой впадине пещеры. Куилл рассмеялся вслух над своими прежними предположениями. На волне облегчения он вытащил гниющую тушу из недр Хижины и вернул в океан. Себе он оставил столько костей, сколько смог, на тот случай, если они вдруг пригодятся. «Храни вещь семь лет, – говорила ему мать, – глядишь и сгодится на что». Очень характерное для жителей Килды рассуждение.