Где кончается мир - читать онлайн книгу. Автор: Джеральдин Маккорин cтр.№ 17

Поднялась громадная седьмая волна, и они увидели, как Юан висит, раскинув руки, в прозрачной воде. Потом он снова скрылся, а холод большой волны захлестнул их до бёдер, так что младшие пошатнулись. Он был сокрушительный, этот холод. Мускулы их ног онемели, а с ними и мозги. Мальчишки просто таращились на впадину за валом: сверкающее углубление – пустое, пустое.

Лаклан вынырнул – один. Он огляделся по сторонам, никого не увидел, перевернулся и снова нырнул, взбивая ногами невесомую пену. Когда он снова появился, за шиворот он держал Юана.

Лаклан замер на воде, глядя в сторону берега, прямо как тюлени на пляже в деревне. Он не пытался плыть к ним. Юан заморгал и начал трепыхаться, но Лаклан взял его за лицо и резко велел:

– Смирно будь.

Он считал волны. Когда, оглянувшись через плечо, Лаклан увидел огромный поднимающийся гребень, напоминающий хребет кита, он позволил ему подбросить их с Юаном к Стаку. Любое встречное течение или волна насмерть разбили бы их о скалы.

Но их выбросило на уступ, и волна выскользнула из-под них, оставляя лежать как многоногую и многорукую вздрагивающую от холода морскую звезду.

Юан наконец расплакался – но не из-за Кеннета и даже не из-за испуга или холода, нет. Из-за того, что у него не вышло пройтись по воде.

Кеннет был в ужасе.

– О чём он думал? Идиот! Дурень! Олух! Сыр у него вместо мозгов, что ли? – Он ни на миг не воображал, что Маленький Ангел примет его вызов – поверит хоть на миг, что такое возможно – осмелится быть таким глупым. – Я просто дразнил его! Просто шутил!

Просто пытался заставить ребёнка плакать и унижаться.

И Лаклан туда же! Бедный Кеннет: замешательство уселось на него, как мокрая овца, и выдавило из него весь воздух.

Что до Лаклана, так если бы у мальчишек были хвосты, он бы вилял своим. Он был героем. Куилл выдал бы ему золотой соверен (если бы он у него хоть когда-нибудь был). Всем, за исключением Кеннета, не терпелось вернуться в Хижину и рассказать, что сделал Лаклан.

– Нельзя рассказывать, – сказала Джон. Она мотнула головой в сторону Юана – что-то лопочущего, дрожащего и несчастного. – Бедняжка. Ему и без того худо – зачем рассказывать взрослым и большим мальчишкам, что он пытался сотворить чудо?

Она была права. Невозможно было рассказать о произошедшем, не добавив Юану страданий и унижения – и не навлекая гнев взрослых на всех причастных.

Так что, вернувшись в пещеру, они рассказали, будто Юан свалился в воду, пытаясь вытащить на берег кусок плавника для плота мистера Дона, а Лаклан прыгнул следом и спас его. Всплеск восклицаний, радостного свиста и восхищённого бормотания отвлёк внимание от Юана, так что ему и не пришлось ничего говорить.

Обоих пловцов раздели и растёрли шерстяными шапками, чтобы согреть. Остальные парнишки одолжили им на время разное рваньё.

«Пастор» Кейн поднялся с места.

– Давайте поблагодарим Господа, – сказал он своим мрачным раскатистым голосом, будто уделённое одетому в лохмотья Лаклану внимание его возмутило.

У Куилла всё ещё кружилась голова от облегчения.

– Да, но и Лаклана давайте поблагодарим тоже! – громко заявил он. – Я считаю, что теперь Королём Олушей должен быть он! – По пещере прокатились возгласы одобрения. Кейн посмотрел на него сердито.

На лбу у Лаклана обычно всегда были морщинки, будто он всё время хмурился, даже когда улыбался; от этого он становился похожим на маленького старичка. Сейчас всё его лицо сияло; он булькнул от смеха и исполнил небольшой танец (и не просто для того, чтоб согреться).

– Во имя всех рыб в море, я обожаю это место! – сказал он.

Куилл не сразу понял, что Лаклан имел в виду Стак. Он имел в виду Стак Воина – эту угольно-чёрную каменюку, на которой они застряли, думается, до самой смерти; вдали от людей, вдали от своих собак, от своих постелей, и овсянки, и наделов, и всего весёлого. И всё же вечно хмурый Лаклан был таким счастливым, каким никто и никогда его не видел.

Олуши улетали. Это были именно те олуши, ради которых они и приплыли на Стак. Теперь каждый день всё новые семейства олуш поднимались со скал, как осыпающиеся со стены хлопья белой краски, и ветер сдувал их в открытое море. Они не возвращались. Зимы олуши проводили в море. В отличие от птицеловов, они могли покинуть Стак, когда им заблагорассудится. Без них скалы становились чернее и мрачнее. Вид улетающих птиц только усиливал ощущение абсолютной покинутости.

Каждый день вдруг сделался днём отдохновения.

«Пастор» заявил, что все должны прекратить промысел и посвящать каждый час бодрствования молитвам, пению гимнов и очищению душ от всего дурного. Он лично взял на себя ответственность привести их к душеспасению.

Донал Дон издал резкий – и редкий – смешок, похожий на гогот, и неверяще потряс головой. Мистер Фаррисс застонал и отвернулся лицом к стене. Мальчишки, конечно, восприняли это как благо – теперь можно не покидать пещеру. Погода перестала быть дружелюбной. На выходе из Хижины их неизменно подстерегал холодный ветер. Промокшая под дождём одежда без лучей тёплого солнца сохла неохотно.

Они начали смахивать на переживших войну или кораблекрушение – осунувшиеся, со впавшими глазами. Они сидели, ковыряя корочки болячек на коленках, меряясь синяками, втирая птичье масло в царапины и ссадины в надежде, что это поможет им не загноиться.

«Неужели никто не станет спорить?» – подумал Куилл. Это было безумие. Птиц скоро не будет. Нужно продолжать работать, пока только можно. Нужно чинить некоторые клейты. Строить плот мистера Дона. Он был прав! Дон был прав! На плоту можно переправиться на Боререй! Там была парочка бесхозных пастушьих лачуг – и овцы! – и торф, который можно выкапывать и жечь, чтобы согреться. Может, там так же пусто и безжизненно, как на Стаке Воина, но его округлые контуры обещали покой и удобство по сравнению с этой грубой рогатой скалой.

Главной причиной, по которой Куилл чувствовал отвращение при мысли о полных молитв вместо трудов днях, была перспектива безделия. Он наклонился к Мурдо и прошептал:

– Нам нужно быть чем-то занятыми, друг. Важно оставаться занятым, понятно?

Им нужно было проводить время, чтобы Время действительно проходило. Иначе… иначе все они замрут и усядутся, беспомощно сложив руки, а дальше только смерть. Людям лучше быть занятыми. Так Мурдина Галлоуэй сказала.

Куилл поднялся.

– Нельзя бросать работу.

Все повернули головы и уставились на него. Даже мистер Фаррисс, лежавший клубочком, распрямился. Куилл засунул руки поглубже в карманы, словно они сказали достаточно и теперь искали укрытия. Когда никто не заговорил, он почувствовал, что необходимо продолжить.