Отчаянные характеры - читать онлайн книгу. Автор: Пола Фокс cтр.№ 23

– Мне нужно разогреть Potage Fontange ^[15], – объявила Клэр. Она поправила на талии шарф, который развязался, пока она курила и слушала, со слабым интересом переводя взгляд то на Леона, то на Софи, как человек, который не особо увлекается рыбами, но неожиданно оказался заперт с ними в одном аквариуме.

– И почему тебе непременно нужно так одеваться?! – раздраженно воскликнул Леон. – Матерь отбросов! Неужели ты думаешь, что образ – это оправдание для чего угодно? О, видела бы ты ее в старые времена, Маргарет…

– Софи.

– Софи. Какая она была голубоглазая красавица! Мелькала как молния, чинила протекающие бачки унитазов, могла наладить электрические пробки, красила стены, как профессионал…

– Это был «Кемтоун» ^[16], – крикнула Клэр из кухни. – Мы тогда переехали в ужасную конуру с выбитыми окнами и драным линолеумом, с потолками цвета гнилых персиков… Я покрасила всё этой краской. Помнишь?

– Тогда она не готовила, – сказал он. – Мы жили на консервированных макаронах и беконе, и всём, что я мог украсть у матери – например, салями, которую раньше брал с собой на обед. Что стало со всеми нами?

– Возраст, – сказала Клэр, стоя в дверях кухни.

– И многие уже умерли.

Софи почувствовала, будто сидит под дождем из пепла. Она наклонилась вперед, опустив голову, полузакрыв глаза, чувствуя, как мягкая волна приливает к ее коленям. Лед в ее бокале растаял. Леон тяжело опустился на диван рядом с ней. Внезапно она почувствовала его тяжелую руку на своем плече. Пальцы шевелились с беспокойством, присущим пожилым людям. Она повернулась к нему. Он смотрел на нее с мольбой.

– Она говорит, всё дело в возрасте. Никто ведь не хочет говорить об этом, да? Унижения кишечника. Мое собственное тело обратилось против меня. Ты слышала, как она произнесла это слово? С каким женским уютом? Пытаясь его уравновесить? – его рука упала с плеча Софи.

– Ничего с этим не поделаешь, – сказала Софи, но он ее не услышал, потому что в этот момент начал кричать:

– Ты никогда не обращала на меня внимания!

– Я всегда обращала на тебя внимание, Леон, – сказала Клэр, возвращаясь в гостиную и медленно вытирая руки полотенцем. – Я просто не слушаю. Мы больше не женаты.

– Черт тебя побери! Почему ты не вышла замуж снова?

– Не захотелось, – сказала она, улыбаясь.

– А, наконец-то правда! – воскликнул он. – За всей этой бешеной энергией, которую я считал такой восхитительной, скрывается лишь чудовищная лень. Чтобы жить с кем-то другим, нужна энергия.

– Мы всё время вот так пререкаемся, – сказала Клэр Софи. – Не обращай внимания, если можешь. Мы хорошо ладим, когда готовим вместе, – она улыбнулась и вернулась на кухню.

– Это всё, что осталось, – сказал Леон внезапно ослабевшим голосом. – Всё, что осталось от цивилизации. Вы берете сырой материал и преобразуете его. Это и есть цивилизация. Физическая любовь – это сырое мясо. Вот почему все так озабочены ею сейчас. Мой коллега, который на десять лет старше меня – как будто возможно, чтобы кто-то был на десять лет старше меня, – сказал, что спасение лежит в разглядывании лобковой области незнакомцев, а свобода – в том ощущении, которое вызывается химическими веществами и напоминает экстатическое помешательство, в котором я провел большую часть своего подросткового возраста, состояние, которое я приписываю исключительно крепости моего тела в то время и тогдашнему же убеждению, что при жизни увижу социализм в Соединенных Штатах. Теперь, когда мои кости слабы, мой мозг стал сильнее. Я не ожидаю… ничего. Но я не выношу это гротескное, лживое благочестие моих психически неуравновешенных сверстников. Один человек, звезда литературы, – и тут он прервался, рассмеялся, поперхнулся и покачал головой, – о да, звезда, сказал мне, что он жалеет только о том, что противозачаточные еще не были изобретены в его молодости. Все эти девушки, которые могли бы быть его! В наш век усредненного члена неужели это и есть то откровение, к которому я стремился всю свою жизнь? В любом случае я бы предпочел созерцать орган жеребца. Он красивее, больше и комичнее, чем всё, что мог бы продемонстрировать любой из моих знакомых мужчин. Наступил век детского дерьма, дорогая. Не стоит обманываться. Неприкосновенность моей личной жизни нарушена – всё, чем я восхищался и о чем думал всю свою жизнь, унижено. Бедные тела… бедная злобно ухмыляющаяся грубая плоть. Вероятно, мы катимся по наклонной, все мы, – он протянул руку и сжал плечо Софи. – Ты понимаешь меня? – спросил он.

– Немного, – сказала она, глядя на его измученное лицо, жалея его за резкость, которая могла быть лишь старой словесной привычкой. Понимаешь ли ты мои страдания? – вот о чем он в действительности спросил ее. Она чуть склонилась к нему. Он похлопал ее по плечу – как будто с нежностью – возможно, это и была нежность, ставшая неуклюжей от нечастого использования.

– Идите есть мой прекрасный суп, – сказала Клэр. Леон завладел рукой Софи, и она подстроила свой шаг под его нерешительное шарканье. Свет, проникавший через окна столовой, был таким мутным, что казалось, имел текстуру. На голом столе стояли суповые миски с крышками в форме артишоков и лежали огромные выцветшие льняные салфетки бледно-абрикосового цвета. Леон, остановившийся во главе стола, улыбался. Это бессознательная улыбка, подумала Софи, она касается лица, как падающий на него свет.

Они съели суп, и Леон спросил – таким вежливым тоном, что Клэр бросила на него подозрительный взгляд, – где она нашла свежий щавель? Когда они закончили, Клэр принесла яйца-пашот в черном масле и бутылку белого бордо. Когда на середину стола поставили миску с фруктами и налили эспрессо, Леон, казалось, задремал.

– Он сама невинность, – шепнула Клэр. Леон сонно усмехнулся. Напряжение вокруг его глаз на мгновение исчезло, и Софи увидела, каким он был много лет назад, когда раздавал листовки на Шестой авеню. Она потянулась за горстью винограда. Клэр нагнулась посмотреть, что Софи взяла из миски, коснулась тыльной стороны ее руки огрубевшим кончиком пальца.

– Что это?

– Меня укусил кот.

– Надеюсь, знакомый.

– Это был бродячий кот.

– Тебя осмотрели?

Софи отложила гроздь винограда и убрала руку.

– Это ерунда, – сказала она.

– Однажды меня укусила лама, – мечтательно произнес Леон. – Однажды, когда Бенни был маленьким, я нехотя повел его в зоопарк – предполагалось, что это подходящее для него занятие, – и грязная чокнутая лама потянулась через ограду и сомкнула свои челюсти вокруг моей руки. Ощущение, будто тебя укусила куча грязного белья.

– Кошачьи укусы всегда небезопасны, – сказала Клэр.