Нантская история - читать онлайн книгу. Автор: Константин Соловьев cтр.№ 89

— И кто ж убил Каинана? — спросил Бальдульф, не спуская пистолета с Ламберта, — Кто приказ отдал-то?

— Ты еще не понял? Он сам. Ламберт.

— Но он был с нами!

— Он был один, во флигеле, напротив дома священника. Ты видел капитана Ламберта с улицы?

— Нет, конечно, — Бальдульф задумался.

— То-то и оно. В то время, как вы готовились взять дом штурмом, он просто взял вокс-аппарат, позвонил священнику и приказал ему спешно отправляться на небо. А тот был слишком хорошо воспитан чтобы спорить. Как?

— Ужасно, — с чувством сказал отец Гидеон, — Это звучит просто ужасно. Капитан, ради всех святых я надеюсь, что в рассуждениях Альберки есть ошибка, иначе…

— А если нет? — с интересом спросил Ламберт, взглянув на него, — Вы меня повесите прямо здесь?

— Не думаю. Полагаю, мы свяжемся с епископом, — сказала я с улыбкой, — И отдадим вас в его распоряжение.

На лице Ламберта промелькнуло что-то, слишком быстрое чтобы можно было с уверенностью разобрать. Неужели мне удалось пробить непроницаемую броню?.. Хорошо, если так. Я знала, что это не имеет значения, почти все слова уже сказаны, но я почувствовала бы себя легче, если бы мне удалось сломить его, заставить выдать себя хотя бы лицом. Бой идет до тех пор, пока противник не уничтожен. Но когда он спускает флаг, это всегда обнадеживает.

— Хорошо, — отец Гидеон нервно захрустел костяшками пальцев, — Хорошо, хорошо, хорошо… Но если его целью и в самом деле было похищение меня, отчего он не сделал этого прежде? Прошло без малого шесть дней. Довольно большой срок, даже если собираешься выждать и убедиться в отсутствии опасности. Мы же так и не предупредили епископа.

— Очень просто. Он не хотел рисковать, так как эта ошибка могла бы стать по-настоящему последней. Думаю, тут виновата и баронская самонадеянность, которой мы дали щедрую пищу. Убедившись, что может вертеть нами как хочет без риска быть разоблаченным, подкидывая нам нужные куски и невидимым образом влияя на нас, капитан Ламберт решил обойтись без лишнего риска. Да, я имею в виду, что он решил не убивать меня, Бальдульфа и Клаудо. Всегда удобно, когда телец сам приходит на бойню и кладет голову на плаху, не правда ли? Бальдульф весьма силен даже для капитана Ламберта, да и отец Гидеон — не ярмарочный пряник, старая армейская кость. Открытое противостояние Ламберту не улыбалось. Сам солдат, сейчас он избегал боя, надеясь взять все трофеи хитростью. Что ему практически и удалось. Он сам подвел нас к мысли о том, что явиться к графу — наш единственный способ избежать верной смерти.

— И… Никакого Темного культа нет? — слабо спросил отец Гидеон.

— Ни малейшего. Посудите сами. Темный культ слишком трясется за свою безопасность. Превыше всего остального он думает о секретности, а какая ж тут секретность, если несколько его звеньев уже вскрыты, а четверо человек знают о его существовании?.. Будь здесь Темный культ, мы не прожили бы и часа. Нас четверых бы попросту уничтожили, забыв про всякие ритуальные убийства. Сожгли вместе с домом, и все. Никто бы не стал играть с нами в такие игры. Я была слишком глупа чтобы сообразить это сразу. Или слишком слепа. Или и то и другое.

Я не сразу заметила, что Ламберт смотрит прямо на меня. Это было неуютное ощущение — как заглядывать в два отверстия, просверленные в обшивке космического корабля, которые ведут в ледяной вакуум. В этих глазах было все и в то же время в них не было ничего. Кому они принадлежат? Мальчишке? Старику? Убийце? Палачу? Стражнику? Это невозможно было сказать. Эти глаза хранили какую-то тайну, по сравнению с которой даже разгаданная мною только что, была не более, чем наивным детским секретом. Было в них что-то страшное, непроницаемое, жуткое. Именно это пугало меня, поняла я, а не сам Ламберт или те люди, которые стояли за ним. Именно его проклятые непонятные глаза пугали меня с самого начала, с самого первого дня. Должно быть, когда все закончится, они еще не один день будут преследовать меня во сне.

А все наконец закончилось. Я ощущала себя настолько опустошенной, что даже на слова едва оставались силы. Точно кто-то выпотрошил меня, оставив под ребрами звенящую пустоту. Даже вино, которого я выпила на протяжении долгой речи пинты три, не могло занять эту отвратительную пустоту.

А еще эта пустота говорила о том, что чего-то не хватает. Ощущение незанятости, незаполненности. Такое бывает, если сложишь большую и сложную мозаику, и вдруг найдешь в уже готовом изображении зияющий провал.

Это ощущение обожгло меня изнутри, точно вакуумом. Ужасное ощущение того, что что-то упущено, позабыто, оставлено без внимания.

— Это все? — осведомился человек в стальной броне с вежливым интересом. Его ужасные пугающие глаза смотрели прямо мне в душу — и не встречали в образовавшемся вместо нее вакууме никакого сопротивления.

— Это все, — откликнулась я через силу. Язык пытался примерзнуть к небу, — По крайней мере, я думаю, что этого хватит Его Преосвященству чтобы приказать заковать вас в кандалы и препроводить в самую глубокую и сырую монастырскую темницу среди всех в этом графстве. Уж не знаю, как святой Престол будет разбираться в дальнейшем с графом. Это и не наше дело. Мы и без того слишком долго сидели в этом болоте. Ну как, понравилась вам история?

— Да, вполне, — сказал капитан Ламберт, его губы искривились тонкой, как плохо зарубцевавшийся шрам, улыбкой, — Но в ней есть одна деталь, которая меня смущает.

— Какая?

— Вы сказали, что я не привел в исполнения свои планы немедленно только потому, что не был уверен в своей победе. Что Бальдульф и отец Гидеон могли помешать мне и сорвать все дело.

— Верно, — сказала я, с внутренним напряжением ожидая его слов. В том, что эти слова последуют, я не сомневалась, — И что?

— Это неправда, — мягко сказал Ламберт.

Я хотела крикнуть Бальдульфу, потому что вдруг поняла, что сейчас произойдет. Но Бальдульф был стократно опытнее меня, опережая мой крик, он уже начал двигаться, ловя в прицел голову Ламберта, который еще мгновение расслабленно стоял у стены, и которого там уже не было.

Человек не может двигаться так быстро, особенно человек, облаченный в тяжеленную броню класса «Барбатос», огромную, как имперский фрегат. Человек не способен так быстро исчезнуть из поля зрения. Еще мгновение назад я видела Ламберта, его искаженные тонкой улыбкой губы и эти дьявольские непонятные глаза. И вот его уже не стало, лишь зыбкий серый контур, отпечаток на сетчатке глаза, еще пульсировал вместо него.

Все мои чувства заплелись в клубок, спутались вместе, пытаясь донести до потрясенного разума картину происходящего, которая рассыпалась веером беспорядочных образов и фрагментов. Оглушительный треск — ломается что-то деревянное. Крик — уже не понять, чья глотка исторгла его. Свист — точно в дом пробрался хищный осенний ветер, приходящий с моря, стегнувший алчно и тонко, точно стальной хлыст. Опять треск, опять что-то ломается. Звон разбитого стекла. Что-то кувырком летит в сторону, огромное, непонятное, грузное. Оглушительный грохот. Запах пороха, такой острый и сильный, что дерет горло. Обломки стола падают неподалеку от меня, они выглядят так, точно побывали под поездом. Что-то кричит отец Гидеон. Опять грохот, и весь дом содрогается от этого удара. Что-то опять летит через всю комнату.