История иудаизма - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Гудман cтр.№ 55

«Мудрецами» (хахамим) или «учениками мудрецов» (талмидей хахамим) называли себя в I веке н. э. евреи, придерживавшиеся раввинистического течения в иудаизме. От других иудеев их отличала уверенность в том, что они являются частью элитной группы ученых эрудитов, сохраняющих непрерывную цепочку передачи устной традиции от учителя к ученику со времен Моисея, сжатое описание которой мы видим в трактате «Авот» Мишны:

Действительно ли к I веку н. э. имела место такая длительная устная традиция, уходящая в прошлое на много веков, сейчас установить невозможно: самым ранним свидетельством о таком представлении является Мишна, кодифицированная в начале III века н. э.; ни в Библии, ни у Иосифа Флавия о подобной традиции ничего не сказано. Но представления здесь важнее реальности. Нет сомнений в том, что мудрецы-раввины верили в существование этой устной традиции и в то, что через нее они получили полномочия от самого Моисея [2].

Ранняя история раввинистического движения известна только по источникам, сохраненным позднейшими раввинами, для которых учителя I века до н. э. и I века н. э. — Ѓилель, Шамай, Гамлиэль — были почитаемыми предшественниками. Постепенно об этих мудрецах рождалось все больше легенд — во многом так же, как о ведущих библейских персонажах. Поэтому для достоверного представления о том, как выглядело это течение в иудаизме перед разрушением Иерусалимского храма в 70 году н. э., целесообразно учитывать только традицию, зафиксированную в Мишне и других источниках III века, созданных танаями, но не более поздние раввинистические источники.

Из трудов танаев мы узнаём, что группы мудрецов, занимавшиеся изучением Торы, хорошо известны уже за век до разрушения Храма в 70 году. Мишнаитская традиция возводится, как мы уже видели, к самому Моисею, но о ранних звеньях в цепочке передачи учения не приводится практически никакой информации, разве что мудрые наставления — среди которых, например, максима, приписываемая Нитаю из Арбеля (Арбелы), учившему во времена Хасмонеев: «Сторонись плохого соседа, и не води дружбу с грешником, и не будь самоуверен, [надеясь] избежать наказания». Предания о Ѓилеле и Шамае, живших в конце I века до н. э., и их преемниках более конкретны, но за 200 лет от Ѓилеля до составления Мишны сведения и об этих ранних мудрецах свелись к некоему набору схем. В каждом поколении мудрецы Торы представлены парами, и традиция передает постановления каждой пары по насущным вопросам — например, о том, следует ли совершать смиху (наложение рук на жертву в Храме перед забоем), хотя в случае разногласий записи не всегда позволяют сделать вывод о том, кто прав:

Как видно из процитированного отрывка, характерной чертой для этого направления в иудаизме был дискуссионный формат. Ученик в бейт-мидраше («доме учения») исследовал тонкости Торы, применяя методы логического суждения к усвоенному материалу, что бывало задачей не из легких, если мудрецы попросту не соглашались друг с другом, как в приведенном отрывке. В результате складывавшаяся традиция оказывалась более динамичной, чем у кумранских сект, слепо опиравшихся на авторитет, хотя и не столь анархичной, как основанный исключительно на Писании фундаментализм саддукеев. Но главное — в этом религиозном обществе учение и ученые споры являлись самостоятельной ценностью, при условии, что предметом диспутов было прояснение священного Моисеева закона. Из этого текста ученики не могли узнать, налагать руки на жертву перед ее умерщвлением или нет, зато могли узнать другое — то, что в этом вопросе обсуждение вполне уместно.

Из череды диспутов, которые велись еще до разрушения Храма, лучше всего сохранились споры между школами Ѓилеля и Шамая. Разногласия между ними возникали практически по всем вопросам бытия — например, о том, как произносить благословение после еды:

В оригинале две школы толкования названы «домами», почему — неизвестно. Совершенно очевидно, что под термином «дом» подразумевалась именно «школа», но в подобном употреблении он больше не встречается ни в каких других текстах периода Второго храма или более поздних эпох. При этом многочисленные расхождения между двумя «домами» не мешали их сотрудничеству именно в тех областях, которые волновали их прежде всего, что следует считать свидетельством уважения обеих школ к альтернативному мнению, основанному на добросовестном стремлении разъяснить закон: