– Нет, нет, они наверху! – заорал ему Бигфут. Он схватил сумку за вторую лямку и дернул на себя нашего врача. Только поэтому Клейтон «Фармацевт» Бриггс по сей день топчет землю.
Пули стали рикошетить от пола, осыпая нас осколками. Пули попадали в коврики, поднимая фонтанчики пыли и разорванных волокон. Одна угодила в грудь скачущей лошади на гобелене. Другая – в журнальный столик, отчего тот завертелся вокруг своей оси. Моджахеды на балконе поливали нас непрерывным огнем. Я видел, как тела Клячи и Тако дергаются снова и снова; может, в них стреляли для перестраховки, а может, со злости (скорее всего – и то и другое). Вот только Джонни они не трогали; он катался по полу в луже крови и орал во всю глотку. Они запросто могли его добить, но не хотели: Джонни был приманкой.
Все случилось в считаные мгновения. Прошло от силы полторы минуты с тех пор, как Фут выбил дверь. Когда все летит к чертям, времени оно не теряет.
– Надо достать Кэппси, – сказал Хой.
– Они только этого и ждут, – возразил Динь-Динь. – Они не дураки, и ты дураком не будь.
– Он истечет кровью, если мы его бросим, – сказал Фарм.
– Я его притащу, – крикнул Фут и вбежал в дом, согнувшись пополам.
Он схватил Джонни за кольцо бронежилета и поволок. Пули сыпались на них со всех сторон. Он добрался до убитого пулеметной очередью моджахеда и поймал пулю в лицо: так пришел конец Пабло Лопесу из Эль-Пасо, штат Техас. Он перевернулся на спину, и повстанцы принялись фаршировать свинцом новую мишень. Джонни по-прежнему орал.
– Я смогу его вытащить, – сказал Динь-Динь.
– Фут тоже так думал! – крикнул Хой. – Эти черти умеют стрелять! – Он повернулся ко мне: – Что нам делать, Билли? Звать поддержку с воздуха?
Мы все понимали, что «хеллфайр» уничтожит моджахедов на балконе, но заодно прикончит и Кэппса.
– Я их сниму, – сказал я.
Не дожидаясь возражений – нам всем было уже не до того, – я побежал обратно через двор, скинув по дороге свой «M-4».
– Отходим, босс? – спросил Фарид.
Я ему не ответил, просто рванул через дорогу к недостроенному зданию. Двери не было. Внутри стояла темнота и пахло свежим цементом. Внизу оказался целый склад: консервы, сухпайки, шоколадки «Хершис». Палета колы, груда журналов (сверху журнал об охоте и рыбалке «Филд энд стрим»). Видимо, какой-то предприимчивый иракский таджир открыл здесь торговую точку.
Я побежал наверх. На первой лестничной площадке оказалось много мусора. На второй кто-то написал на стене баллончиком: «ЯНКИ, ВАЛИТЕ ДОМОЙ», – старый добрый лозунг, не теряющий с годами обаяния и актуальности. Из дома с куполом по-прежнему доносился шквальный огонь и крики Джонни Кэппса. Я не слышал, как словил пулю Пит Кэшмен, но он ее словил. Динь-Динь сказал, что перед смертью он крикнул: «Да ладно, я без проблем его вытащу – он уже близко!»
На четвертом этаже стен не было, и солнце ударило мне в лицо, точно кулаком. Я обогнул тачку с затвердевшим цементом, отпихнул в сторону какие-то доски и побежал дальше, дыша по-собачьи и обливаясь потом. На шестом этаже лестница закончилась, но это ничего – я оказался как раз на одном уровне с вершиной купола и видел балкон сверху.
Их было трое. Они стояли на коленях спиной ко мне. Я накинул ремень своей «M-24» на правое плечо, а ствол положил на торчавший из недостроенной стены кусок арматуры. Повстанцы веселились от души: смеялись и ободряли друг дружку, улюлюкали, словно пришли на футбольный матч и их команда выигрывала. Я взял на прицел голову первого моджахеда. Она, может, и не была размером с праздничную тыкву, но мишень все равно получилась отличная. Я нажал спусковой крючок – и вуаля, головы не стало. Только кровь и мозги стекали по закругленной стене купола. Двое оставшихся моджахедов переглянулись: что это было?!
Второго я тоже снял без труда, а третий улегся на пол, надеясь спрятаться за цементным ограждением балкона. Напрасно. Оно оказалось слишком низким. Я пустил ему пулю в спину. Он остался лежать на месте. Бронежилета на нем не было. Наверное, он думал, что со спины его прикрывает Аллах, но у Аллаха в тот день нашлись дела поважнее.
Я побежал вниз по лестнице и через дорогу. Фарид так и замер у ворот. Динь-Динь с Фармацевтом были в «Веселом доме», последний стоял на коленях рядом с Джонни. Он уже отрезал ему штанины. Осколки костей прилипли к ткани и торчали из кожи Кэппса. Динь-Динь орал в рацию – сообщал кому-то, что у нас потери, большие потери, квартал Лима, дом с куполом, пришлите вертушку, забирайте нас отсюда и т. д.
– Больно! – кричал Джонни. – Ох господи как больно КАК СУКА БОЛЬНО!
– Прими вот это, – говорил Фарм, протягивая ему таблетки с морфином.
– Ох господи лучше б я сдох лучше б они меня убили О БОЖЕ ПУСТЬ ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ!
Фарм открыл ему рот пальцами и запихнул туда таблетки.
– Разжуй – и увидишь Бога.
– Что у вас случилось, морпехи?
Я обернулся на голос Хёрста. Он все еще стоял, широко расставив ноги – косил под Паттона, говнюк, – но с лица заметно спал.
– А вы как думаете? – спросил Динь-Динь. – Фаллуджа случилась. Сэр.
Фарм сказал:
– Ему нужна кровь, и как можно быстрее, иначе
Билли выдергивают из Ирака звуки, которые он слышал в Ираке. Часть бесконечного музыкального сопровождения боевых действий в Лалафаллудже: рычит и скалится гитара Энгуса Янга в песне «Dirty Deeds Done Dirt Cheap»
[55]. Похоже, Баки с Элис нагулялись по магазинам. Билли опускает взгляд на часы: пятнадцать минут четвертого. Он просидел за компьютером несколько часов и даже не заметил, как пролетело время.
Он дописывает последнее предложение, сохраняет файл, убирает ноутбук в сумку и уже собирается уходить, как вдруг его взгляд падает на картину, которую он снял со стены и перевернул, чтобы лишний раз на нее не отвлекаться. Он вешает ее обратно на крючок, наверное (нет, почти наверняка), потому, что до сих пор помнит завет сержанта «Апарыша» Аппингтона: нигде и никогда не оставляй следов своего пребывания.
Билли осматривает картину и хмурится. Куст-пес теперь стоит справа, а кусты-кролики – слева. Разве было не наоборот? И львы как будто стали ближе…
Да нет, просто неправильно запомнил, говорит он себе, но перед уходом из летнего домика все же снова снимает картину и ставит на пол. Лицом к стене.
Музыка звучит все громче по мере того, как они подъезжают к дому. Соседей здесь нет, поэтому слушать можно хоть на полную, если захочется. Видимо, Баки включил любимый сборник: «AC/DC» сменяется «Metallica».
Они привезли с собой новую машину – по крайней мере новую для них, – и Билли на минутку останавливается осмотреть ее издалека. Под верандой места больше нет, поэтому Баки и Элис оставили ее в начале подъездной дорожки. Это «додж-рэм», модель «Куод-кэб» начала XXI века, некогда синяя, а теперь по большей части серая. Следов «Бондо» вокруг фар не видно, но лопнувшее заднее сиденье залатано черной изолентой, а пороги проржавели насквозь. Как и кузов, в котором стоит древняя газонокосилка «Лоунбой» (с виду она даже старше, чем сама машина). Прицеп тоже есть, двухколесный и изрядно помятый. В нем пусто.