Элегия Мёртвых - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Кадышева cтр.№ 130

– И это тоже самоубийство.

– Перестань скулить и найди выход. Он есть. Всегда.

Полукровка встрепенулась и посмотрела на него уже по-другому. Осмысленно и живо.

– Я не могу уйти. Не могу бросить всё это.

– Блядь, змейка, тогда не уходи. Но помни, что черепушка может треснуть от усилий ещё до того, как встретится с имперским клинком. Я был хэрсиром. Я знаю, что значит, когда тебе доверяют чужие жизни.

– Может быть, эта ответственность мне не по силам.

Она уронила руки вдоль тела со вздохом. Конор прочистил горло – как-то нерешительно, чёрт, – глянул себе под ноги. Стало тихо, что и она, должно быть, услышала мерное шипение горящего воска.

– По силам, и ещё как.

Полукровка перевела на него взор.

– Ты видела ад, но выжила. Значит, ты сильная, – заговорил он с усилием. Слова драли распухшее горло. – Сыны Молний пойдут за тобой.

Она фыркнула с неожиданным весельем.

– Мне расценивать это как комплимент?

– Да думай, что хочешь, – буркнул он, борясь с желанием перемахнуть через алтарь и сжать полукровку в объятиях.

– Без твоих уроков этого бы не случилось, – вдруг сказала она. – Ты научил меня тому, что всякое дерьмо можно пережить и идти дальше.

– Хм... Ну, поздравляю со вступлением в кружок отмудоханных судьбой. Чаю и печенья не имеется, к сожалению.

Она улыбнулась. Вышло как-то натянуто. Но и эта попытка заслуживала аплодисментов громче и отчаяннее, чем на свадьбе Хальдора, практически выбивая у Конора землю из-под ног.

«Я думал, трахну тебя, и это пройдёт. Не прошло».

Стало сильнее. В сто крат.

Он столько всего хотел ей сказать, но слова, как обычно, умирали на губах выдохами. Правдивые. Обречённые. Которые он никогда не сможет произнести.

Он обошёл алтарь, сокращая расстояние между ними. Встал так близко, почти касаясь грудью её плеча. Она не пошевелилась. Конор наклонился, прошептав ей на ухо:

– Ту никт гаан.

– Я... что? – нахмурилась она.

– Да ничего. Мэнке тебе надо ещё подтянуть, пока не...

Кажется, где-то в голове лопнул последний сосудик, несущий кровь к отвечающему за трезвость рассудка участку, когда она, резко повернувшись, поцеловала его – вкус скорби отсутствовал напрочь.

Только медовая сладость солнца с горчинкой печали. Вожделевшие прикосновений ладони поймали плечи девчонки, привлекая ближе к себе.

Однажды он гордо глядел на красные следы, оставленные на её коже его руками по приказу безумной страсти и эгоизма. Он метил её прикосновениями, как свою территорию, и бесился при мысли о том, что кто-то другой мог касаться её, посягать на его трофей.

Сейчас же ему претила сама мысль причинить ей боль. Он дотронулся до неё по-другому – мягко положил ладонь между лопаток, уверенный, что не может больше клеймить её как прежде.

Он чувствовал себя грешником, осмелившимся войти в церковь, что было вдвойне уморительно, учитывая место, в котором они находились, и впервые в своей жизни не испытывая острого желания разграбить её.

Зато загорелся стремлением оторвать голову тому, кто посмеет это сделать.

Разорвав поцелуй, он боднул лбом её лоб и вздрогнул, когда она запустила пальцы в его волосы. Вспомнил, как научился дышать заново рядом с ней.

Дышать как человек.

Смертный.

«Что ты делаешь со мной, ты хоть сама это понимаешь?»

Задай он этот вопрос вслух, она бы не ответила. Потому что и её слова застревали в глотке, слишком тяжёлые, острые, эти куски отвратительной правды. Проговоришь их – захлебнёшься кровью.

Она выдёргивала из его грудины шипы один за другим и латала раны, не задумываясь о том, какую форму придавала этому голему, оттаившему от многолетнего льда.

Когда-то он бежал от того света, что наполнял её, в страхе, что тот опалит его до кости. Света древнего солнца, запертого внутри.

Но сегодня он принимал его жгучие лучи, снедающие омертвевшую плоть и обволакивающие сиянием вместо кожи.

Лета прильнула к нему снова. Движения его губ были нарочито медленные, слегка отчуждённые – словно он знал, что будет, если он зайдёт слишком далеко. Она почти молила, чтобы он переступил безопасную черту, сделал это первым, снова, ибо у неё всё ещё не хватало смелости. Она не могла забыть о том, что целовала того, кого ненавидела.

Она до сих пор ненавидела его.

Его рыжие волосы. Его вылепленное богами тело. Его взгляд – холодный, часто ничего не выражающий.

Интересно, что подумал чародей, когда сновал между её воспоминаниями. Ведь для него всё было очевидно.

Ей же требовалось время, чтобы принять истину. Возможно, ей не хватит и всех отмеренных дней.

«Сочувствую тебе, Конор. Да и себе не меньше».

Если он не услышал её мысли, то догадался.

Огни свечей вырвали его лицо из полумрака, когда Конор отстранился. Пламя подсветило теплом его глаза, напомнив, что они всё же были серыми – просто стали темнее. Зрачки бликовали, как у животных, но красным.

Он смотрел на неё, прикасаясь взглядом к губам и шее, склонив голову к плечу, ожидая, когда она сделает свой ход.

«Как раньше уже не будет. Сочувствую», – мысленно повторила она.

Тут либо менять правила, либо обоим выходить из игры.

Не совсем отдавая себе отчёт в действиях, Лета скользнула ладонью к его шее. Он закрыл глаза, улыбнувшись краем рта, когда её рука отправилась вниз, к груди, высвобождая пуговицы рубашки из тонких петель. Пальцы девушки нащупали место, где когда-то была извилина шрама. Конор тихо замычал и прижал её к себе.

Сейчас для мёртвого он выглядел слишком живым.

Да и что такое смерть, если Конор возвращался с того света уже дважды?

Она знала, что третий раз вряд ли случится.

– Твоё сердце не бьётся, – отметила она отрешённо.

Кончики пальцев отстукивали по коже ритм в унисон с собственным.

Конор открыл глаза. Бесконечная тьма, клубившаяся в них, заволокла её в своё чрево и залила ноги свинцом.

– Хочешь, оно будет биться для тебя? – хрипло спросил он.

Останавливающееся на целые часы сердце пробудилось и толкнулось в ладонь. Лета охнула, а в следующий миг Конор потянул её вниз, на ступеньки алтаря. Встав перед ней на колени, он запустил руки под юбку.

– Что ты... – начала она и умолкла, когда пальцы его впились в её прижатые к друг другу бёдра. Глаза вспыхнули, найдя её лицо.

– Конор, это храм...

Он раздвинул её ноги. Она даже не сопротивлялась, чувствуя, что краснеет до самых корней волос. Он придвинулся ближе, забирая её в облако своего запаха. Ладонь заскользила вверх по бедру, скручивая нутро Леты в один тугой и болезненный комок.