Печать грязных искусств - читать онлайн книгу. Автор: Анна Кондакова cтр.№ 78

Посередине стоит Дева Справедливости — специальное устройство для отсечения головы.

Широкий нож с косым лезвием свободно ходит в горизонтальных пазах и приводится в движение рычагом. Тяжёлый груз на одном конце рычага толкает нож, и тот с высокой скоростью несётся прямо обездвиженной жертве в голову.

Смерть обычно мгновенная, зато ожидание смерти — пытка.

Заключённый не знает, когда сработает рычаг, потому что тот находится за перегородкой, там, где охрана.

И эта камера — всего лишь крошечная часть знаменитого Красного Капкана. Вот если б сюда согнать весь Ронстад, всех адептов, от самых маленьких детей до самый дряхлых стариков. Убить их всех, не жалея на это ни сил, ни времени, вот тогда бы Дева Справедливости сотворила действительно справедливое дело.

В эту самую минуту, на моих глазах, к Деве Справедливости два охранника ведут девушку в серой тюремной робе.

Пленница еле стоит на босых ногах и почти не воспринимает реальность.

Красивая. У самозванца, похоже, слабость к блондинкам.

Девушке разводят руки и ноги и приковывают к стене кандалами из дериллия. Её голова падает на грудь, волосы закрывают лицо. Один их охранников хватает её за волосы на затылке и приподнимает голову, осматривая и ухмыляясь:

— Какая славная мордашка… а, Боб? Как тебе?

— Не трогать! — Мой голос зол и холоден. — Если хоть пальцем кто-нибудь из вас её тронет, сам перед ножом встанет. Ясно всем?

— Ясно, мэм. — Охранник мгновенно оставляет девчонку и шагает назад.

Второй тоже отходит подальше.

Оба бугая смотрят на меня.

— Следите за рычагом. Я буду приходить сюда только одна. Если приду в сопровождении, сразу спускайте нож. Ясно? Сразу спускайте нож.

— Ясно, мэм.

— Никого, кроме меня, в камеру не впускать. Только я, только одна. И ещё раз повторяю для особо тупых: девчонку не трогать. Если всё выгорит, я сама вам её отдам.

Парни косятся на пленницу, ухмыляются.

— За камерой в одну смену будут следить тридцать человек. Я отправлю к вам агента Ховарда. Он возьмёт управление на себя. Дежурить посменно, по три группы. Пятеро в камере, пятеро у рычага, десять в соседней камере, ещё десять у входа. Каждые четыре часа смена меняется. Инструктаж окончен. Ховард подкорректирует, если надо. За работу.

Стража спешит удалиться за перегородку, а я подхожу к девушке и точно так же, как один из охранников, хватаю её за волосы на затылке, приподнимаю ей голову и заглядываю в глаза.

— Интересно, сколько человек он убьёт ради тебя? Для начала закажу ему двоих, но, возможно, прибавлю ещё несколько.

Она смотрит на меня и шепчет, еле шевеля губами:

— Ты пожалеешь… идиотка…

Ну какая же дура. Моя рука сама собой хватает её за горло.

— Не надо мне угрожать, когда стоишь перед ножом Девы Справедливости. Ты ничего мне не сделаешь.

Ведьма пялится на меня, не отводя бешеного взгляда.

— Я, может, и не сделаю, — хрипит она и улыбается. — Зато он сделает. Ты даже не представляешь, с кем связалась.

Я бью рунную тварь по лицу. Еле сдерживаюсь, чтобы самой не спустить нож и не отсечь голову этой заносчивой сучке.

Она пристально смотрит на меня, так пристально, что я тону в её ведьмовских глазах, погружаюсь в темноту и прохладу. Запах пыточной камеры вдруг сменяется ароматом садовых цветов и влажной листвы…

…На этом меня вышвырнуло из воспоминаний Сильвии, и впервые было так болезненно покидать чужую память.

Я убрал ладонь с её лба и поднялся, посмотрев на девушку сверху вниз.

Сильвия постепенно приходила в себя после действия руны. Повела плечами, глубоко вдохнула, открыла глаза и, увидев меня, чуть не заверещала от испуга, но сдержалась и зажала рот сама себе.

— Господи-Боже… — пробубнила она в ладонь. — Ты надел Печать?..

— Одевайся. Прогуляемся.

Сильвия без промедления кинулась к платью.

На одевание у неё ушло минут десять. Возилась она долго, хоть и торопилась — ленты, шнуровка, застёжки, пуговицы — всё это занимало время.

Я терпеливо ждал, не сводя с неё глаз.

Надев платье, Сильвия посадила на голову парик из белоснежных волос, поправила причёску и натянула на лицо свою золотистую маску.

Когда девушка, наконец, была голова, я грубо ухватил её за предплечье и вытянул из беседки.

— Если ты покинешь дворец во время маскарада, то не пройдёшь ритуал, — напомнила мне Сильвия.

Она могла бы об этом не говорить — правила я отлично помнил. Первое. Не покидать маскарад. Второе. Получить благосклонность дамы. Третье. Не попасться на поступке, порочащем род Рингов, ну и в конце снять маску.

Все эти правила мне были до одного места, а вот случайно засветиться не очень-то хотелось. Рановато. Пусть Ринги думают, что я у них под боком.

Вместо того чтобы пойти в сторону дворца и воспользоваться дверьми, я направился в конец сада, в самый тёмный его тупик, к высоченному каменному забору с частоколом острых пик.

— Куда мы?

Сильвия запаниковала. Возможно, она подумала, что я ищу укромное место, чтобы её всё-таки прибить и бросить труп в кустах.

— Прогуляемся, — повторил я с равнодушием.

— Но я тебе ничего ещё не рассказала.

— Так рассказывай.

Я прибавил шагу, Сильвия засеменила рядом, бормоча на ходу:

— Ты всё же залез ко мне в голову, да? Тео… послушай, Тео… я не виновата. Это всё случайность. Это безумная страшная случайность. Я лишь пыталась отравить Георга, но он не умер и заподозрил меня. А Теодор… тот прошлый Теодор, который не ты… так вот он взял вину на себя, понимаешь? Он взял мою вину на себя. Фердинанд не простил ему покушение на своего сына и пообещал отомстить, после чего приказал Херефорду придумать максимально жестокое наказание, ну а тот предложил идею с реинкарнацией. Узнав обо всём, Тадеуш узрел в этом политическую выгоду. Ты понимаешь? Не злись на меня. То, что с тобой случилось… всё это — дурная случайность, просто случайность…

Я горько усмехнулся.

— Это не случайность. Это цепь событий, которую ты запустила. Если бы Теодор за тебя не заступился, ничего бы этого не было. Но, похоже, ты единственная, кого он по-настоящему любил и защищал. Как брат. В этом я его отлично понимаю. Наверное, я поступил бы точно так же, будь на твоём месте моя сестра.

Сильвия всхлипнула.

— Ненавижу свою семью, ненавижу их всех. Я бы хотела, чтобы ты их убил. Убей их, Тео. Даже если ты самозванец, убей их.