История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - читать онлайн книгу. Автор: Николай Дубровин cтр.№ 86

Права сословий оставлены на прежнем основании, но запрещено князьям и вообще всем помещикам продавать своих подвластных магометанам, а продажа крестьян духовным лицам вовсе запрещена.

За воровство скота и движимого имения положено взыскивать в пять раз более украденного и из этого числа брать две части в казну, две части отдавать обиженному и одну – поймавшему вора. За неправильное присвоение земли и другого недвижимого имущества взыскивать вдвое в пользу обиженного, а если при этом произведено насилие, то, сверх того, виновного отдавать под военный суд и наказывать, как нарушителя спокойствия.

Неправильный донос и клевета наказывались денежным штрафом, а преступления против веры судились духовным судом.

Доходы, поступавшие царю, оставлены на прежнем основании, но старались обращать все собираемое натурой в деньги, за исключением хлеба, который, как необходимый для продовольствия войск, собирался натурой. Должности, существовавшие при царе, были также оставлены и сохранено даже название чинов, но для лучшего управления страной установлены окружные начальники из русских штаб-офицеров, которые, находясь в округе со своим отрядом, соединяли власть военную с гражданской исполнительной.

Для лучшей связи Имеретин с Мингрелией и Гурией назначены были от каждой области по два представителя для присутствования в областном имеретинском управлении и, сверх того, взаимные депутаты по одному из одного княжества в другое ^[414]. Такая связь была необходима для единства управления, так как владетель Гурии, князь Мамия, хотя и был признан независимым от Имеретин, но изъявил желание вступить в подданство России. 19 июня 1810 года он подписал пункты о подданстве, в которых просил оставить владение Гурией наследственным в его роде по старшинству колена, с тем чтобы преемники его каждый раз были утверждаемы высочайшими грамотами; прислать для защиты его владения русское войско, предоставить в его пользу часть доходов, суд и расправу, за исключением смертной казни. Со своей стороны, князь Мамия обязывался сохранять верность России, построить для войск помещение, снабжать их провиантом и выдать трех аманатов, для постоянного пребывания их в Тифлисе.

Между тем в 11 часов ночи с 10 на 11 мая бывший царь бежал из Тифлиса. Приказав подать себе ужин ранее обыкновенного, Соломон лег в постель, жалуясь на нездоровье, и, когда наступили сумерки, он переоделся в заранее оставленное платье слуги, взял кувшин и вышел на двор. Там он был остановлен часовым и на вопрос, куда идет, отвечал: «За водой». Темнота скрывала лицо проходившего, и Соломон, никем не узнанный, благополучно выбрался на улицу, где ожидал его один из полицейских, по происхождению имеретин. Он провел бежавшего царя через весь город, за пределами которого Соломона ожидали с лошадьми два брата князей Эрнстовых и четверо князей Церетели, в числе которых был и сын князя Зураба Церетели ^[415].

Сев на приготовленную лошадь, Соломон, в сопровождении свиты, состоявшей всего из 23 человек, ускакал по дороге к Ахалциху. Видевшие его за 16 верст от Тифлиса грузины бросились в погоню, но бывший царь, несмотря на меры, принятые к его задержанию, успел скрыться от преследования.

Получив известие о бегстве Соломона, главнокомандующий писал собору митрополитов, что, после такого поступка их бывшего царя, они, конечно, не будут более ходатайствовать за него, а, напротив, постараются сохранить в своих паствах спокойствие и внушить народу верность к императору, принявшему на себя правление Имеретией.

Происшествия в Ахалцихе. Междоусобная вражда Шериф-паши с Селим-пашой. Просьба последнего о принятии его под покровительство России. Прокламация Соломона в Имеретии. Восстание имеретин. Действия Кабардинского полка в Альском ущелье. Действия отрядов генерал-лейтенанта барона Розена и Симоновича. Атака Ханийского ущелья. Бегство Соломона в Ахалцихский пашалык. Усмирение восстания

Добравшись благополучно до Ахалциха, Соломон был весьма ласково принят трапезондским сераскиром Шериф-пашой и обнадежен содействием к возвращению царского достоинства. Содействие это не могло быть, однако же, значительно, потому что сам Шериф-паша был непрочен в Ахалцихе и враждовал с выгнанным им Селим-пашой Химшиевым.

Родом грузин, Селим-паша был преисполнен непонятной злобой к отечеству своих предков. Происходя из фамилии почти забытых грузинских дворян, он в малолетстве был взят в плен и проложил себе путь к званию паши своей пронырливостью, вероломством и убийством тех лиц, которые способствовали его возвышению. С самого начала насильственного вступления своего в управление Ахалцихским пашалыком Селим не повиновался Порте и не признавал власти эрзерумских сераскиров, которым обыкновенно подчинялись пашалыки: Эрзерумский, Баязетский, Карсский и Ахалцихский. Селим-паша считал себя в этом отношении настолько сильным и независимым, что не хотел признать перемирия, заключенного графом Гудовичем с сераскиром Юсуф-пашой. В самый разгар военных действий России с Турцией Селим самопроизвольно, без ведома султана, хотел заключить с Тормасовым отдельный мир для Ахалцихского пашалыка, в чем, конечно, не имел успеха. Впрочем, Порта сама давала повод к такому своеволию своих пашей. Обращая весьма мало внимания на этот пограничный край, она ограничивалась только «утверждением того из пашей, кто, сделавшись сильнее и имея острее саблю, свергнет своего соперника».

«А сии развраты и беспорядки, – писал Тормасов, – при всех осторожностях всегда дорого стоят Грузии, потому что паши, при неповиновении власти, или, лучше сказать, при безначалии своем имеют один пункт, т. е. Грузию, чтобы обратиться к грабежам и хищничеству, ибо единоверие и связи родства, хотя не всегда священные у азиятцев, иногда удерживают их от восстания против своих собратий и от междоусобия.

По долгу верной службы моей, должен откровенно сказать, что доколе Ахалцихский пашалык, наиважнейший для спокойствия Грузии, по своей смежности и самому местоположению, не будет присоединен к Грузии в совершенное подданство его императорского величества, дотоле правый наш фланг, в здешнем краю, будет всегда чувствовать беспокойство от сего гнезда хищничеств, единственного убежища оставшегося для строптивых лезгин, живущих в неприступных ущельях на северной части Кавказских гор, нами еще не покоренных и кичащихся оградой, кою (которую) положила для безопасности их сама природа.

Сей народ, промышляя одним грабежом и проходя разными воровскими дорогами в Ахалцих, нанимается служить вместо войск у паши, который обыкновенно платит им за сие позволением грабить Грузию. Слабость же войск собственно ахалцихских, без помощи лезгин, довольно известна, а потому всякий паша, хотя бы и с лучшими свойствами против нынешнего, по необходимости обойтись не может без найма лезгинских войск и, следовательно, сию часть Дагестана, когда она будет находить для себя верное пристанище в Ахалцихе, укротить будет трудно, да и Грузия будет всегда неспокойна от стороны Ахалциха, потому что сколько бы всякий ахалцихский паша ни старался соблюсти дружбу и доброе соседство, но когда будет иметь у себя наемное лезгинское войско, то никакое средство от грабежей их не удержит. Это врожденная их страсть, и без сего позволения иметь их (лезгин) невозможно» ^[416].