Двадцать пять лет на Кавказе (1842–1867) - читать онлайн книгу. Автор: Арнольд Зиссерман cтр.№ 106

Казикумух – резиденция ханов, владения которых довольно значительны и важны по своему центральному положению в Дагестане и вблизи непокорной тогда части края; большой аул этот обыкновенного горского типа, с каменными этажными саклями, узенькими переулками и кучами навоза кругом. Жители, большей частью торговцы, медники и оружейники, слыли богатыми, отличались верностью исламу и искони играли важную роль среди дагестанских племен. Аул свой они с гордостью называли ишгар (город) и вообще считали себя некоторым образом аристократией. Ханы их, после аварских, играли главнейшую роль в политических судьбах Дагестана, и некоторые еще со времен первого похода Петра I к Дербенту были важнейшими факторами в наших отношениях к Кавказу. То они были на нашей стороне, то против нас, то вели двусмысленную политику, то пользовались большим вниманием русского правительства, производились в генералы, то были преследуемы, арестуемы или изгоняемы. После долгих препирательств и интриг между собой ханом, наконец, был назначен не прямой наследник ханского рода, а дальний их родственник Агалар-бек, зачисленный в гвардию полковником. В описываемый мною период управлял он ханством своим так усердно и добросовестно в смысле наших интересов, что Шамиль ни силой, ни происками, ни увещеваниями ничего с ним сделать не мог, и все попытки поднять против нас Казикумухское ханство, да даже и другие соседние общества, остались тщетными. Командовавший войсками в Прикаспийском крае князь Аргутинский ценил это и благоволил к Агалар-беку, оказывая ему всяческое внимание, а тот, в свою очередь, не только держал в ежовых рукавицах свое владение и отражал всякие нашествия мюридизма, но еще оказывал важную услугу нам тем, что имея возможность по своим связям и влиянию получать важнейшие и подробные сведения обо всем, происходившем в горах, сообщал эти известия князю Аргутинскому. Впоследствии он был тоже генерал, и со звездой, но, к сожалению, умер еще далеко не старым человеком ^[28].

Вечером пошел я, по обыкновению, за приказаниями и, к общей радости, узнал следующее: в 6 часов утра наш батальон, 1-й ширванцев, рота стрелкового батальона, команда саперов, дивизион нижегородских драгун (1-й и 10-й эскадроны), восемь сотен конной милиции, 10 горных орудий и ракетная команда выступают, а 1-й батальон самурцев и 2-й дагестанцев с двумя орудиями остаются у Кумуха. Куда идем, по какому поводу, нам, конечно, не объявлялось. В первую минуту нам и не до того было, главное – радость: идем с командующим войсками, и уже следовательно недаром – будут дела.

Полагаю, однако, что дальнейший рассказ о наших движениях не имел бы достаточно интереса для читателя без некоторого объяснения обстоятельств, бывших поводом этого похода. Все относящиеся к этому сведения, само собой, сделались мне в подробности известны только впоследствии, но я скажу о них теперь и затем уже возвращусь к рассказу о моих личных похождениях, насколько их сохранила память.

Неудачная экспедиция генерала Граббе в Ичкерию весной 1842 года, когда русским войсками пришлось испытать от горцев сильное поражение с весьма значительной потерей, дала повод находившемуся тогда на Кавказе военному министру князю Чернышеву настоять на установлении оборонительной системы действий против Шамиля. Несчастная система эта не замедлила принести печальные плоды. Она подняла дух горцев, убедившихся в нашей слабости и робости, она ободрила покорную часть населения к попытке тоже сбросить с себя власть гяуров: торжество ислама стало казаться им близко осуществимым, они уже мечтали о возвращении заманчивой независимости, дававшей им возможность нападать и грабить соседей, жить хищничеством, не страшась возмездия.

Настал злосчастный 1843 год. Дагестан поднялся, и разбросанные по всему обширному гористому краю, разобщенные горными трущобами мелкие части наших войск оказались не в силах противостоять обрушившимся на них лавинам. Одно за другим пали наши слабые укрепления, гарнизоны истреблялись, артиллерия, снаряды и прочее попадали в руки полчищ Шамиля, а сильных резервов не было под рукой. В течение трех-четырех месяцев почти весь Дагестан ускользнул из наших рук, и только Шура держалась еще с остатками своих защитников, окруженная массами ликовавшего неприятеля, пока не выручил ее подоспевший с Кавказской линии генерал Фрейтаг.

Все эти прискорбные происшествия вынудили отказаться от оборонительной системы и возобновить наступательную. На Кавказ был двинут весь 5-й пехотный корпус, и главным начальником назначен генерал Нейдгарт. Но и наступательные действия 1844 года, невзирая на столь увеличенные средства, не привели ни к каким результатам. Неуспех был приписан неумелости главных распорядителей; на место генерала Нейдгарта назначен князь Воронцов со званием и полномочиями наместника и главнокомандующего. Ему предстояло повторить удар и положить конец борьбе, начавшей принимать слишком грозные размеры…

Но знаменитая в летописях Кавказской войны Даргинская экспедиция 1845 года под личным начальством нового главнокомандующего в той же Ичкерии, где потерпел три года перед тем поражение генерал Граббе, окончилась почти еще неудачнее, еще с бо́льшими потерями, и отряд князя Воронцова, находившийся в самом критическом положении, был выручен опять тем же Фрейтагом…

В этот раз неудачу уже нельзя было приписать неумелости вождя, а пришлось сознаться, что сама мысль покончить с Кавказом одним ударом ошибочна. Где борьба происходит почти на тысячеверстном расстоянии не с регулярной армией, а с целым воинственным народонаселением, имеющим на своей стороне такого союзника, как грозная кавказская природа; где климатические, этнографические, религиозные и социальные условия на каждом шагу ставят неожиданные трудноодолимые преграды, а часто сменяемые, не всегда соответствующие должностям или недобросовестные начальствующие лица плохо ведут дело – там нельзя основаться на одном плане какого-нибудь сражения, а надлежит выработать цельную, обдуманную систему действий. Военные предприятия должны идти рядом с административными, наступательные действия – с оборонительными, и все в применении к данной местности, к характеру природы и народонаселения, географическому положению и разным другим условиям, также разнообразным, как сам Кавказ, этот удивительный калейдоскоп, с его сотнями различных племен, наречий, верований, обычаев, с его собственными тропическими и полярными местностями.

Князь Воронцов оказался на высоте этой трудной задачи. Хотя не сразу, но исподволь соответствующая система выработалась, и пройдя через горнило ошибок и неудач, в конце концов, переданная в энергичные руки князя Барятинского, сломила более чем полувековое упорство кавказских горцев-мюридов.

Неудачный опыт 1845 года окончательно убедил, что в чеченских лесах нужно действовать зимой, и притом не одними ружьями, но и топорами, постепенно отхватывая у неприятеля его плодородные поляны и заселяя их казачьими станицами, обеспечиваемыми рядом укреплений впереди. Летом же – действовать в Дагестане.