Последняя ночь моей убогой жизни - читать онлайн книгу. Автор: Зия Зейналлы cтр.№ 34

Однако Натиг оставался непреклонен, и наша миссия потерпела хоть и не полный, но всё же провал. Он не удалил страницу, но нам удалось заставить его выйти из дома и пойти на работу, после чего мы пообещали встретить его сразу после и пойти в паб.

Что же, дамы и господа вы снова в настоящем, где Натиг пьяный в стельку, но всё ещё замаскированный в парик, бороду и солнечные очки убегает от Хэнка, Софии, а также бронированного костюма с милым именем Экзюпери, словно от венерических заболеваний, продолжая орать:

– Отстаньте! Эти люди бездушны! Они не толерантны, не имеют никакого сочувствия и вообще они только и знают, что унижать, мучать и убивать друг друга! В процессе мы теряем не только наши жизни, но и наши души. Всё прекрасное, что в нас есть! – он, наконец, остановился, но продолжил вопить на всю Торговую. – Слышите, вы, твари бессердечные!? Можете оскорблять меня, сколько захотите! Можете терзать, изводить меня, измываться над моими идеалами сколько угодно, но вам не сломить мой дух! – пока он выкрикивал последние особенно драматичные слова и бил себя в грудь, Экзюпери догнал засранца.

Встав на ноги, я сразу же подбежал к месту, где Экзюпери нежно удерживал Натига в своих железных объятиях. По приходу я схватил своего приятеля за плечи, и хорошенько встряхнул, чтобы прекратить его истерику, но это не дало ожидаемого результата. Натиг повернул ко мне лицо и, искупав моё лицо в своих слюнях, продолжил надрывать глотку, пока остальные окружали нас, готовясь поймать Натига в случае очередного побега.

– ЧТО, МАЛИК?! Разве я не прав? Наши жизни ничего не стоят без любви, свободы действий и красоты! Они пусты и бессмысленны!

– Да, прав ты, блять, прав! И я понимаю тебя, как никто другой, но прошу тебя – прекрати орать. Я полностью согласен со всем, что ты говорил, однако сейчас нам не до этого. Нужно сосредоточиться на том, чтобы остановить ЛаФлёра, иначе всем хана, понимаешь?! – я пытался отдышаться от бега и громкого крика, отчего слова вырывались из меня не совсем внятно. – Так что успокойся, Натиг. Пожалуйста.

– Я так виноват, Малик, так виноват!

– В чём?! – вспыхнул я.

– Я мог загадать что угодно! Мир во всём мире, никакой бедности, несчастий, боли… а что я? Струсил и пожелал чёртового робота, потому что боялся, что меня прибьют, – его глаза наполнились слезами.

– Ты ни в чём не виноват, Натиг. Ты такой же человек, как и все – в этом нет ничего постыдного, поверь мне, – заверил его я.

Натиг взглянул на меня, и я понял, что сейчас он снова разрыдается. Он положил голову мне на плечо и горько заплакал, бормоча извинения, а я, тяжело дыша, обнял своего непоседливого друга-идеалиста, думая о том, что это моя вина.

Вот так всегда – пытаешься совершить хороший поступок, а заканчивается это сожалениями, грязными джинсами и соплями на твоей новой осенней куртке, за которую ты отдал треть месячной зарплаты.

Пока меня мучали угрызения совести и торжественные восклицания Дэмиана о том, какой я паршивый друг, я пытался сообразить, каким же мне невероятным образом попросить крови сестры Натига, что даже в моей голове звучало как полный бред, отдельно спрашивая себя также и о том, где сейчас находились Орхан, Хабиль, Сара, Эля и эта тварь ЛаФлёр, надеясь, что от них мне не придётся терпеть столько неприятностей и всё пройдёт без сучка, без задоринки.

Куда я иду? Кто я такой? Зачем я делаю всё это? Будет ли от этого хоть какой-то прок для вселенной? Или я просто маленькая песчинка на планете, состоящей лишь из безграничных пустынь, не влияющая абсолютно ни на что?

Вопросы всегда валятся на меня со всех сторон и давят на моё и без того хрупкое психическое состояние силой гидравлических прессов, а ответов, способных встать на пути этих неудержимых сил, у меня никогда нет. Даже если один из них всё же появляется, в итоге он прогибается, теряя всю свою значимость под невообразимым давлением бессмыслия всего бытия. Так человек и живёт, задаваясь бесконечными вопросами, пока в один прекрасный день не умирает.

Думал ли я о смерти, пока Экзюпери таскал на себе пьяного вдребезги Натига, в то время как я и мои «куски» шли рядом, в надежде на то, что в пабе мы сумеем достать первое противоречие? Наверное.

После того, как Натиг израсходовал все остатки своей энергии на вопли, рыдания и бег, он медленно, но верно вырубился, что я глубоко ценил. Однако мне всё равно не хотелось быть там, на этих тёмных холодных улицах с идиотом, который вымотался настолько, что не пришёл бы в себя, даже если бы рядом проходил гей-парад. Мне не хотелось быть там с его навороченным костюмом и частями собственной же персоны. Мне даже не хотелось быть дома и смотреть один эпизод очередного сериала за другим. Мне просто хотелось не существовать, а единственным выходом была, естественно, смерть. Ведь что ещё могло прервать всю эту мрачную трагикомедию со мной в главной роли?

На самом деле я не хотел умирать. Мне было страшно, как и всем остальным «нормальным» людям, ведь встроенный в меня инстинкт самосохранения никто не отменял.

Множество тысяч лет назад глубоко в разумах людей (как и во всех живущих существах) природой была заложена программа, которая не позволяла нам просто взять и закончить всё это, когда нам заблагорассудится (С.О.Ф.И.Я – Система Останавливающая Фатальное Избавление от Ядра, (где ядром являлся Я)). Из-за этой чёртовой программы даже в самые мрачные времена нашего пребывания на этой планете, когда кажется, что бессмысленно всё – начиная от веры в высшие силы, в любовь, близких, друзей и заканчивая обычной прогулкой, жизнь всё равно хочет продолжаться.

Почему нам нельзя просто нажать на паузу, остановиться, когда всё хорошо, перемотать время назад или вперёд на более приятную для нас часть, если всё катится в тартарары? Зачем обязательно внюхиваться в каждое новое дерьмо, которое подбрасывает нам на крыльцо жизнь, надеясь, что станет легче, что в следующий раз это будет просто газета или же упаковка с «Amazon»-а, которую мы заказали месяц назад, пока мы в кои-то веки не откинем коньки?

Дэмиан без устали повторял, что всё бессмысленно. ЛаФлёр, три противоречия, путь к моему спасению, друзья, которых я искал и о которых беспокоился – всё. Моё освобождение от него не имело смысла, ведь я всё равно когда-нибудь умру, а друзья рано или поздно покинут меня и на их место придут другие. Этот цикл будет повторяться до конца моей никчёмной жизни. Стоило ли мне тогда так мучиться? Не легче ли было не делать того, что доставляло мне дискомфорт? Не лучше ли было просто уйти домой и заснуть?

Ответы казались очевидными, но мне хотелось верить в силу своего характера, а также доброту своей измученной души, что в свою очередь значило, что я должен был бороться и надеяться на лучший исход. Мне нужно было найти этих бедолаг, в какое бы дерьмо они ни вляпались и помочь как себе, так и им.

Скорее всего этого хотела София, а не я, хотя… какая разница?

И вот, моим глазам показалась написанная курсивом жёлтая вывеска паба «Cheese», в котором я якобы должен был найти первое противоречие в виде сестры Натига, работающей там официанткой. До восхода солнца оставалось чуть больше четырех часов. Тяжело вздохнув, я помахал остальным, чтобы они следовали за мной, и мы вошли внутрь через белую пластиковую дверь со стеклянной вставкой.