Последняя ночь моей убогой жизни - читать онлайн книгу. Автор: Зия Зейналлы cтр.№ 32

– Да, – коротко ответил Натиг, насупившись ещё пуще прежнего.

– Хорош уже, друг. Поболтай с нами. Хватит читать эту хрень, – попросил Хабиль.

– Я открыл эту чёртову страницу только потому, что эти болваны меня заставили, – огрызнулся Натиг, указывая на нас с Орханом. – И теперь я каждый день вынужден читать под своими постами десятки глупых комментариев необразованных свиней. Это, знаете ли, обидно и вскоре начинает угнетать.

– Ну просто королева драмы, – разозлился я. – Пошёл ты, Натиг. Я не заставлял тебя ничего делать, – рявкнул я.

В свою защиту скажу, что, во-первых, в тот день я и так был не в духе, а во-вторых, когда кто-то рядом со мной говорил, как ему сложно жить, я становился ещё раздражительнее. Не осуждайте меня. Уверен, вы и сами когда-то выплескивали эмоции на тех, кто этого не заслуживал.

Но заметив оскорбленный вид Натига, я почти сразу смягчился и, стараясь загладить вину, продолжил более спокойно:

– Прости. Просто ты действительно преувеличиваешь. Я точно помню, что видел парочку хороших комментариев, да и тебе необязательно читать всё.

– Преувеличиваю?! – переспросил Натиг. Затем он снова схватил телефон, покопался в нём с минуту и стал читать. – Вот, пишет девушка, у которой на профиле фотография какой-то турецкой актрисы: «Не могу поверить, что в нашей стране живут такие люди. Вам тут не Европа, у нас мусульманская страна…» Хотя вообще-то, кстати, нет! «…и наша религия не позволяет нам вести себя подобным образом, что лично я считаю правильным. Девушке не стоит гулять полуобнажённой, как какой-то проститутке. Если вам не нравится, уезжайте и лучше подальше». Погодите, тут ещё есть! «Мне жалко твоих родителей и вообще всю твою семью. Воспитали какого-то гомика, который защищает уродов и всяких отбросов общества. Небось, сам втайне педераст. Боже, упаси иметь такого ребёнка. Из-за таких как ты мы и не можем вернуть Карабах». Не знаю, как моё объяснение природы гомосексуализма и пост о том, что это вовсе не болезнь, а просто ориентация относится к Карабаху, но продолжим. Вот ещё один наглядный пример, у которого ни много ни мало – девятнадцать лайков. «От твоих публикаций мне становится тошно, потому что я с каждым днём убеждаюсь, что страна летит ко всем чертям и через каких-то двадцать лет обществом будут управлять трансы и шлюхи, какой наверняка является и твоя мамаша. Лучше бы твой отец кончил ей на живот. Ты и своей дочери разрешишь трахаться с кем попало? Плюнуть бы тебе в лицо». И таких комментариев сотни! Скажите честно, я что, не прав? – спросил он с глубокой неуверенностью в голосе.

Естественно, мы сразу же начали хвалить Натига, говорить ему, какой он смелый и что все эти козлы в интернете просто слишком тупы, упёрты, что им не понять, что такое настоящая свобода, однако это нисколько не улучшило настроение нашего друга. Он кивал, но по его глазам было видно, что он не верит нам и скорее всего, думает, что мы говорим всё это потому, что являемся его друзьями.

«Класс, Софи. Из-за тебя бедняга в скверном расположении духа» – сказал я.

«Прости, я не думала, что всё так обернется. Мне казалось хорошей идеей открыть свою страничку, ведь надо же как-то развиваться, нет?» – спросила она печально, чуть ли не в слезах и я понял, что нас мучала совесть.

– Забей ты на этих долбоёбов, Натиг. Честно. Да и как ещё менять людей, не обучая их чему-то новому? В школах и университетах им постоянно талдычат о том, какие армяне плохие, о всяких там геноцидах и всё бы хорошо, но на ненависти, обиде и уничижённости общество не построишь, – начал я.

– Это да, – вставил Хабиль.

– Многие из этих детей вырастают с бредовыми идеями о патриотизме, пока общество движется к пропасти как раз из-за таких вот людей. Они думают, что главное в жизни это обосрать армян и тогда их человеческий и гражданский долг будет выполнен, а толерантность к собственным же людям, которые чем-то отличаются от большинства – нет, что вы! Поэтому все и вырастают дебилами.

– Ещё какими, – добавил Орхан.

– Поэтому им и нужны такие люди как ты, чтобы научить их чему-то новому, показать, что есть нечто, помимо всего этого бесполезного бреда. Даже если большинство будет противиться, какой-то процент людей всё же задумается, засомневается и, возможно, в конечном итоге даже одумается и отречётся от своих принципов. Так что не робей.

– Да, друг, ты зря так себя накручиваешь, – Хабиль положил руку на плечо Натигу.

– Очень зря, – повторил я. – Они ведь не могут читать то, что ты хочешь сказать, если ты просто пишешь статусы на своём закрытом профиле. Нужно как-то развиваться, двигаться вперёд и заставить окружающих увидеть истинную суть вещей – засунуть их лица в их же дерьмо, даже против их воли.

– Не знаю, Малик, – Натиг покачал головой. – Эта страница сильно ослабила мою искреннюю веру в людей. Они так глупы и озлоблены… – ответил он, всё ещё находясь в прострации. Его глаза остекленели, и он пил своё пиво, вглядываясь куда-то в стену, отчего мне стало ещё хуже.

– Я понимаю, Натиг, но чего ещё ждать от людей из маленькой страны, которую постоянно захватывали и всячески унижали? Подумай о нашем народе как о едином маленьком, слабом человеке, которого на протяжении многих лет держали на коротком поводке. Сначала одни доминантные хозяева, потом другие, а затем следующие, лишая его свободы, собственного мнения и прав.

– Арабы, русские… кто там ещё был? – задумался вслух Орхан, я же проигнорировал его вопрос и продолжил.

– Глубоко в душе самооценка этого человека будет ниже плинтуса, ведь он никогда не достигал ничего действительно стоящего за своё жалкое существование. Но он скорее умрёт, чем признается в этом даже себе, не говоря уже об окружающих. Напротив! Он постоянно будет хвалить себя, причём до такой степени, что вскоре это перерастёт во враньё, которое этот человек выдумал сам, обманывая и убеждая себя в том, что он великий.

– В конце концов это превратится в абсолютно нездоровый нарциссизм, – понимающе заметил Натиг.

– Верно! Этот человек будет гордиться каждым своим небольшим пердежом, как гордятся наши, когда заграницей говорят что-то хотя бы незначительно позитивное о нашей стране или даже если они просто знают о её существовании, преувеличивая значимость не имеющих ценности вещей. А ещё этот человек всю свою жизнь проживёт обиженным и крайне озлобленным по отношению ко всем и всему, потому что его годами унижали, всячески мучали и делали больно, – закончил я.

– Ты прав, Малик и это, кстати, неплохая аналогия. Однако, даже понимая это, мне всё равно больно видеть свой народ, людей, к которым я чувствую некую духовную близость, в таком прискорбном состоянии, – грустно ответил Натиг.

– Прости, дружище. Это наша вина. Возможно, тебе всё же стоит удалить страницу, – сказал Орхан, выглядящий так, будто по его вине в Африке голодали дети.

– Удалить?! – Натиг встал и удивлённо вгляделся в лицо Орхана. – И тем самым поощрить слова этих идиотов? Доказать, что они сильнее свободы слова? Ещё чего! Я лучше съем собственный телефон, чем сделаю нечто подобное! – гордо добавил он, судорожно тряся в руках мобильник.