Русский Зорро, или Подлинная история благородного разбойника Владимира Дубровского - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Миропольский cтр.№ 9

Отставной капитан для убедительности даже стукнул об пол своею деревяшкой, и оторопевший генерал от инфантерии снова обратил на него взгляд, который способен был, казалось, целый Литейный проспект перевернуть вверх тормашками, а человека и вовсе испепелить, прежде вогнав ему душу в самые пятки…

…но Копейкин выстоял под этим взглядом, как доводилось ему стоять под пулями неприятеля во многих сражениях. Он снова стукнул деревяшкой и повторил:

– С места не сойду! Потому как мне отступать некуда.

– Что ж, сударь мой, – проскрежетал Троекуров среди гробовой тишины, – если вам дорого жить в столице и вы не можете покойно ждать здесь решения своей участи, так я вас вышлю на казённый счёт, – и рявкнул: – Позвать фельдъегеря! Препроводить его на место жительства!

Трёхаршинный фельдъегерь явился мигом. Огромной, как у полкового дантиста, ручищей он сграбастал Копейкина и вынес прочь. Скоро оба уже сидели в повозке. Они заехали в ревельский трактир за пожитками Копейкина и после покатили вон из Петербурга по направлению дальше на юг.

– Смотри-ка, братец, в некотором роде удружил мне твой начальник, – криво ухмыльнулся капитан фельдъегерю. – По крайней мере прогонов платить не нужно. Спасибо и за то.

Детина отворотил мрачную физиогномию, явно не желая разговаривать, Копейкина это вполне устраивало, и он принялся устраиваться поудобнее в расчёте на дальний путь. Мытарства в столице окончились, пустые надежды вконец истаяли, – зато появилось время для размышлений. Троекуров приказал самому искать средства себе в помощь? Хорошо, так тому и быть.

Мимо возка проплыл верстовой столб – тёсанный из камня трёхсаженный обелиск с пирамидальным навершием; строгий, торжественный и незыблемый, что твой генерал. Капитан проводил его взглядом, недобро сузив глаза, и молвил еле слышно:

– Не извольте беспокоиться, ваше высокопревосходительство. Средства я найду!

Покуда бедный капитан Копейкин обивал пороги дома генерала Троекурова, поручик Дубровский снова был зван в Царское Село в ту же компанию новых знакомых.

Пушкин, и верно поражённый плодовитостью Жуковского, затеял с ним шуточное поэтическое состязание. Дубровскому повезло: в день его приезда оба читали свои новые сказки.

Прежде чем начать, Жуковский оседлал нос очками и долго перебирал привезённые с собою листы, словно проверял, все ли на месте. Бас его зазвучал с особенной мягкостью. Нерифмованные строки требовали новой, особенной декламации – Василий Андреевич владел ею совершенно и слегка кивал в такт стихам. Он читал певуче, по-нижегородски окая: это придавало античному гекзаметру сходство с древнерусскою былиной.

Сказка про царя Берендея напомнила Дубровскому деревенское детство. Вечерами любил он забраться к матушке в постель, та ласково гнала его прочь, Володя не уходил, матушка сдавалась и позволяла заснуть рядом с собой под баюкающий голос Егоровны: кормилица знала уйму сказок вроде той, что читал сейчас Жуковский.

Гоголь, сам не свой до страшных историй про всякую нечисть, слушал, затаив дыхание. Спина его была выпрямлена, глаза широко раскрыты, на щеках полыхал румянец, – и если поручик вспоминал сейчас покойную матушку, то начинающий писатель, казалось, наоборот, забыл про всё на свете.

Граф Толстой будто взвешивал каждое слово и вслед за киванием Жуковского отбивал ритм, чуть заметно постукивая кончиками пальцев по колену. На пухлых губах Нащокина порою играла лёгкая усмешка; о чём он думал, понять было невозможно. Наталья Николаевна сидела у окна с пяльцами, увлекшись вышиванием.

На вкус Дубровского приключения Берендея больше походили на Гомеровы сказания, чем на привычные русские, однако же закончил автор вполне традиционно:

Былинный финал слушатели встретили аплодисментами. Гоголь взволнованно вскочил и долго пожимал руку Василию Андреевичу.

– Говорю вам, истинную литературу надо непременно читать вслух! – с горячностью говорил он, порою оборачиваясь к остальным в поисках поддержки. – Язык наш как бы создан для искусного чтения, заключая в себе все оттенки звуков и самые смелые переходы от возвышенного до простого в одной и той же речи. Я даже думаю, что публичные чтения со временем заместят у нас спектакли. В журналах про поэтов говорят много, но высказывают больше самих себя и достигнули только того, что сбили и опутали понятия публики о наших поэтах. Нынче никто уже не может представить себе определённо, что такое всяк из вас в существе своём. Одно только искусное чтение может установить о вас ясное понятие!

– Ну по́лно, полно, голубчик, – с улыбкою отвечал Жуковский на его многословие и пытался высвободить руку, а Пушкин пригласил гостей к обеду. Видно было, с каким нетерпением он ждёт своей очереди читать, поэтому засиживаться в столовой не стали. Скоро компания снова перекочевала в гостиную, где хозяин дома ответил старшему товарищу сказкой про царя Салтана.

Раньше Дубровскому доводилось слышать от знакомых, что Пушкин читает стихи по-особенному, а теперь он убедился в этом воочию и даже почувствовал в манере поэта что-то гипнотическое. Звонкий голос легко нанизывал слово за словом на нить рассказа, как прежде Наталья Николаевна сплетала нотки в грибоедовском вальсе.