По эту сторону зла - читать онлайн книгу. Автор: Нина Воронель cтр.№ 44

После недолгого блаженства в благоуханной ванне Гарри надел свой любимый, надолго забытый шелковый халат и залюбовался пышным омлетом, созданным умелыми руками преданного Отто. После завтрака идти никуда не хотелось. Он постоял перед книжным шкафом, рассматривая корешки тщательно отобранных в прошлой жизни книг, но ничего не снял с полок — не было книг лучше, чем изданных его собственным издательством «Кранах-пресс», а свои он знал наизусть. Преодолевая слабость, Гарри прилег на диван в картинной галерее и на удивление быстро задремал. Это было непостижимо — он не спал днем уже много лет, ему было не до сна, вечно куда-то спешил и опаздывал.

Проснулся граф от внезапного толчка в сердце и вскочил с дивана в ужасе — не в состоянии вспомнить, что должен сделать — причем что-то важное и неотложное. Мягко ступая, вошел Отто и поставил на журнальный столик стакан яблочного сока и ломтик яблочного штруделя, баловство, от которого граф прочно отвык за мрачные годы войн и революций. Гарри пригубил сок, и тут его озарило — Элизабет! Он ведь не навестил Элизабет и Архив Ницше! Как мог забыть свое ненаглядное детище?

Все-таки он молодец, что предусмотрительно построил свой дом рядом с Архивом Ницше! Двадцать минут размеренным шагом — и вот Гарри уже входит в выставочный зал. Служитель остановил его у основания лестницы — незачем идти наверх, фрау Ницше перенесла свой кабинет на первый этаж в бывший кабинет директора. Не успел граф дойти до директорского кабинета, как дверь распахнулась — Элизабет услышала его голос и поспешила навстречу. Просто чудо, несмотря на свои семьдесят, она ничуть не постарела: все та же стремительность, все та же стройная фигурка, все тот же серебряный блеск косого глаза и пристрастие к красивой одежде. Поэтому первый вопрос его был:

— Откуда это элегантное платье? Неужто ты умудрилась выписать его из вражеского Парижа?

— Ах, мой дорогой Гарри, ты так и не научился понимать женские уловки! — просияла Элизабет, радуясь, что граф оценил ее вкус. — Я просто нашла замечательную портниху, которая безукоризненно копирует лучшие парижские модели.

— Я всегда восхищался твоей практической сметкой, — смиренно признался граф. — А ведь портниха шила платье на швейной машинке? Как же это вяжется с твоим презрением к швейным машинкам? Или ты передумала?

— Ничуть нет! Я по-прежнему убеждена, что именно это еврейское изобретение привело к сегодняшним ужасным последствиям. Ты только глянь, как вокруг стало скучно и мрачно — эрцгерцог нас покинул, его дворец заперт, в окнах темно, на улицах нет больше нарядных экипажей и веселых толп. Да что я говорю — нет больше Германской империи, даже кайзера нет!

— Но чем виноваты швейные машинки?

— Я ведь тебе уже объясняла: все началось с женщин. Раньше они целыми днями шили платья, пальто, юбки, рубахи, штаны, белье и все остальное. А теперь с помощью машинки шитье стало легким и быстрым, и его поручили портнихам. Так что у миллионов женщин осталась уйма времени, вот они и покушаются на основы общества. И добились своего — вся нормальная жизнь разрушилась.

— Да, нормальная жизнь разрушилась, — согласился Гарри, — но вряд ли из-за женщин. Мужчины тоже внесли свой вклад. Я такого насмотрелся в Берлине, что душа моя просто отдыхает в Веймаре, даже без эрцгерцога.

— Нет-нет, без эрцгерцога все уже не так! Германия без Гогенцоллернов уже не Германия, а какая-то никому не нужная республика!

— Ну уж и не нужная! Многим она нужна!

— Стой, стой, а зачем ты сюда приехал? Столько лет не появлялся и вдруг прискакал! Уж не заседал ли ты вчера в Национальном театре? Как я сразу не догадалась!

— Ну, конечно, заседал. Как такое историческое событие обошлось бы без меня?

— Да, да, — огорчилась Элизабет. — Как можно разрушить Германию без тебя?

— Мы ничего не разрушили, империя рухнула сама под бременем собственного идиотизма.

— Значит, империю вы отменили! И что еще вы там, в бывшем театре, решили отменить?

Граф не хотел ссориться со своей верной соратницей. Он сделал вид, что не заметил ее воинственного тона, и сказал умиротворяюще:

— Мы создали новую республику, которую назвали Веймарской. И назначили канцлером моего верного друга Густава Штреземана.

— А чем твой верный Штреземан занимался до сих пор? Был безработным? — ощетинилась Элизабет.

— Не совсем. Бывший кайзер назначил его и меня вести переговоры с представителями нового русского правительства.

— Это с теми, которые своего царя убили? Со всей его семьей, даже с малыми детьми? О чем с ними можно вести переговоры?

— А с кем еще? Теперь власть в России в их руках.

— Я вижу, не только Германия и Россия провалились в пропасть! Ты тоже, мой дорогой Гарри, вывалялся в грязи. Раньше ты общался с художниками и поэтами, а теперь с мятежниками и цареубийцами.

— Что ж, такова сегодня жизнь. Нет больше художников, нет поэтов, есть только политика, грязь и смерть. Если бы ты знала, чего я насмотрелся и натерпелся. И куда меня судьба заносила!

— Куда же она тебя заносила?

— Представь, в разгар революции я почти месяц был послом Германии в Польше. И добился, что германской армии позволили через Польшу вернуться на родину из Украины. А потом только чудом ноги унес — эти проклятые поляки меня чуть не линчевали.

— Но почему тебя назначили туда послом? Какая у тебя связь с Польшей?

— Так случилось, что у меня сложились особые отношения с нынешним правителем Польши Юзефом Пилсудским.

История этих отношений началась еще во время войны, в 1915 году. Найти подход к Юзефу Пилсудскому было не всякому дано. Он вел себя независимо — со всеми ссорился и никого не боялся. Тогда Польша была частью России, и двадцатилетний Юзеф стал участником заговора против русского царя, того самого, за который был повешен брат Ленина, Александр Ульянов. Пилсудского на пять лет отправили на страшную русскую каторгу. Но она его не сломила, а сделала героем. Он поступил в польскую армию и к началу Первой мировой войны дослужился до высокого чина. Но когда польская армия вместе с русской ввязалась в войну с Германией, Пилсудский создал Польский легион и присоединился к австрийцам, чтобы вместе с ними воевать против ненавистной России.

Но и в австрийской армии он вел себя, как и прежде — со всеми ссорился и никого не боялся. Где-то в конце 1915 года до германского командования дошли слухи, что командующий Польским легионом потребовал позволить его бойцам временно не участвовать в очередной военной операции, чем страшно возмутил австрийцев. Власти решили немедленно вмешаться, чтобы не дать конфликту разгореться. Для выяснения отношений с Пилсудским отправили двух австрийских аристократов и графа Гарри Кесслера, известного своими дипломатическими талантами.

Землянка Пилсудского была построена из сосновых бревен, глубоко зарытых в песок. Когда мы вошли, польский командующий встал из-за стола нам навстречу и так и остался стоять, согнувшись, потому что он был очень высокого роста, а землянка низкая. Дверь пришлось оставить открытой, чтобы мы могли видеть друг друга. Пилсудский в гражданской одежде выглядит скорее ученым, чем отважным воином. Его слегка монголоидное лицо с тонкими усиками весьма похоже на лицо Достоевского, взгляд проницательный, немецкий язык вполне приличный, хотя и с сильным акцентом.