По эту сторону зла - читать онлайн книгу. Автор: Нина Воронель cтр.№ 47

Тем временем в Варшаве появились французы, освобожденные из лагеря военнопленных. Их довольно много, они ходят по улицам в обнимку и поют «Марсельезу», прохожие поляки им подпевают. Когда я проезжал по Краковскому предместью, кто-то указал французам на мою машину с табличкой посольства Германии. Они облепили мою машину на перекрестке, стали стучать в закрытые окна и корчить рожи. Мне было обидно до слез: практически я был даже больше француз, чем они, — родился в Париже, учился в Сорбонне, моя мама держала в Париже интеллектуальный салон, многие знаменитые французские художники были моими друзьями, а эти простолюдины считают меня своим врагом. И все из-за этой проклятой войны!

Первая неделя декабря

Польское командование почти согласно выпустить нашу армию на родину, при условии, что мы вооружим население не только Польши, но и Литвы, чтобы оно могло защищаться от большевиков. Наше высшее командование никак не может на это решиться — оно не доверяет полякам и боится, что они направят наше оружие против наших же солдат. Я объявил, что если польское правительство позволит эвакуацию наших войск, я уговорю немецкое командование обеспечить польское и литовское население средствами, необходимыми для защиты от большевиков.

Вторая неделя декабря

Вчера прибыл курьер из Берлина с очередными указаниями от верховного командования и рассказал, что в нашей столице произошло сражение между правительственными войсками и спартаковцами, которых можно назвать немецкими большевиками. Более двадцати человек погибло.

А сегодня ко мне неожиданно явился курьер польского министерства иностранных дел и объявил, что Польша прерывает дипломатические отношения с Германией и наше посольство должно покинуть Варшаву немедленно. Это было официальное сообщение, а за закрытой дверью курьер открыл истинную причину нашего стремительного изгнания — Пилсудский просил лично передать мне, что моя жизнь сейчас в Варшаве в опасности и правительство не может обеспечить мне надежную охрану.

Весь день мы паковали бумаги. А наутро нам выделили пульман для посольского штата, грузовой вагон для отправки имущества и вагон с вооруженной охраной. И мы отбыли в Берлин — путь был довольно сложный, окольными дорогами. Мы расстались с дружественной польской охраной на границе и в конце концов прибыли домой живыми и здоровыми.

Когда я направился к себе домой с вокзала, то невольно оказался в большой толпе — это была колонна наших солдат, только что вернувшихся из Украины. У всех были счастливые измученные лица, многие плакали. Уличная толпа пела, плясала и осыпала их цветами.

На меня никто не обратил внимания.

Юзеф Пилсудский — основатель независимой Польской Республики. Одной из главных его заслуг считается невероятная победа Польского легиона над Красной армией Тухачевского в Варшавской битве во время польско-советской войны 1920 года. Разгром Красной армии дал Пилсудскому возможность объявить Польшу независимой республикой, более столетия стонавшую под игом Российской империи. Эта республика — так называемая Вторая Речь Посполитая — просуществовала до 1939 года, когда ее полюбовно разделили между собой коммунистическая Россия и нацистская Германия. Увы, в 1939 году Пилсудского уже не было!

Лу так сосредоточенно укутывала розовые кусты на зиму, что не заметила, как к ней, крадучись, подошла Маришка и спросила:

— Почему ты плачешь, мами Лу?

— Что ты выдумала! — вспыхнула Лу. — Ты же знаешь, я никогда не плачу!

— Это ты только так говоришь, а сама плачешь — у тебя слезы блестят на щеках.

Лу не нашлась, что ответить — Маришка давно уже не была пухлой маленькой девочкой, которую так сладко было тискать и прижимать к груди. Ей уже минуло семнадцать, она стала тоненькая и востроглазая, и от нее трудно было скрыть и непрошеные слезы, и оправданную печаль.

Лу и вправду плакала — наверно, от жалости к своему саду, который с каждым годом выглядел все хуже. А может, она плакала, потому что кончилась война? Странно, не правда ли? Ведь она так ненавидела войну! Война унесла немало ее друзей — немецких и русских, унесла сыновей многих друзей и ее любимого садовника Петера, без которого ей так и не удалось сохранить былую красоту сада.

Лу плакала, потому что война кончилась революцией, а революции она ненавидела даже больше, чем войны. Война разрушала жизнь, но после нее жизнь могла возродиться. Зато революция разрушала саму основу, на которой строится и созидается жизнь, а значит, после революции жизни негде будет зародиться.

Лу еще не знала, какие беды принесет ей вчерашняя революция в Германии, но уже хорошо знала, что натворила прошлогодняя революция в России. Эта революция навек лишила ее родного гнезда — петербургская квартира покойных родителей была конфискована новой властью и распределена между многодетными семьями, члены которых толком не умели спускать воду в уборной. Об этом ей написал ее брат, хирург, — его просто выбросили на улицу, и он стал бы бездомным, если бы его не приютил Федор, бывший лакей семьи Саломе, захвативший их семейную дачу.

Потерю семейного гнезда Лу ощущала так же болезненно, как потерю друзей. Правда, не все друзья погибли на войне, некоторые сами покончили с собой. Ее бывший возлюбленный, красавец Виктор Тауск, вернулся с войны с мучительной психологической травмой и умолял Фрейда принять его как своего пациента. Но Фрейд по какому-то непостижимому для Лу капризу категорически отказался. Лу не решалась приписать этот отказ простой ревности старого самца к молодому, но эта мысль все же напрашивалась. Особенно после того, как ассистентка Фрейда, к которой великий человек послал своего строптивого коллегу для психоанализа, влюбилась до безумия в своего пациента. Узнав об этом, Фрейд запретил ассистентке продолжать сеансы с Тауском, и тот, в приступе отчаяния, покончил с собой.

Лу не винила себя в его смерти — Виктор расстался с жизнью не из-за нее, их роман давно себя исчерпал. И не из-за несчастной любви — он был благополучно обручен с прелестной молодой пианисткой, которая его обожала. И даже не из-за душевных травм, причиненных войной. Оставалось только одно объяснение: он убил себя из-за Зигмунда, которого Виктор боготворил и который его отверг. Что ж, ариец Карл Юнг такой разрыв пережил и поднялся из праха, а еврей Виктор Тауск не смог, слишком нежная была у него душа.

Как ни странно, Лу винила себя в другой смерти, случившейся давно, задолго до войны, но все еще ею не пережитой. Странной смертью погиб ее самый первый и самый верный друг Пауль Рее, который порвал все отношения с нею, когда она вышла замуж за Карла. Он навсегда уехал из Берлина, и все ее письма к нему возвращались нераспечатанными. Пауль поселился в Швейцарии, никогда не женился, получил диплом врача и бесплатно лечил бедных. Любил бродить по горам и карабкаться на скалы и однажды утонул в глубоком горном озере. Он был искусным скалолазом и отличным пловцом, и потому его неожиданная гибель оставила у всех, кто его знал, привкус самоубийства.