Исчезнование Элис Тил - читать онлайн книгу. Автор: Говард Лински cтр.№ 76

– Я поеду, – сказала она.

На первый взгляд Эбигейл выглядела неплохо. Она сидела на кровати, подпертая горой подушек, в полном сознании и с виду абсолютно здоровая. Только когда Бэт поравнялась с изножьем кровати и увидела левую сторону лица женщины, поняла, как велики ее увечья: сплошной синяк, глаз распух так, что был полностью закрыт. Но это еще не самое худшее. С полдюжины швов, идущих от лба до виска, неуклюже маскировали то, что было зияющей раной.

– О боже! – ахнула Бэт. – Что случилось, миссис Тил?

– Я упала, – ответила она без всякого выражения.

Бэт не сразу смогла собраться с духом, чтобы спокойно спросить:

– Хотите сказать, что это не он вас ударил?

Ответ Эбигейл занял еще больше времени.

– Он ударил меня, – призналась она, – но потом я упала. Ударилась головой о край журнального столика.

Она, по крайней мере, не солгала, пытаясь защитить мужа. Теперь она может выгнать его или уйти сама.

– Мы можем помочь вам, Эбигейл, – пообещала Бэт. – Сделать все, чтобы Ронни никогда…

– Это моя вина, – перебила женщина,

– Нет. Не ваша. Женщины часто говорят это, но…

– Знаю, что часто, и знаю, почему они так говорят, – перебила Эбигейл. – Выгораживают своих мужчин, но на этот раз я сказала правду.

– Но почему вы считаете себя виноватой?

– Я сказала Ронни, что Элис мертва из-за него.

– Погодите… что?

Неужели Эбигейл узнала что-то о смерти дочери?

– Почему Элис погибла из-за него?

– Я сказала, что во всем виноват он.

– Что он сделал? Эбигейл, если Ронни каким-то образом стал причиной того, что случилось с Элис, вы должны все рассказать мне.

«И рассказать, прежде чем мы арестуем невинного человека», – подумала Бет.

– Если вы знаете что-то, должны признаться ради Элис и себя тоже.

– Нет. – Она покачала головой, но тут же поморщилась от боли. – Вы не понимаете, Ронни не убивал ее и ни в чем не виноват. Я просто так сказала.

– Но зачем вам это, – недоумевала Бэт, – если все неправда?

– Потому что была зла на него за то, как он обращался с ней все эти годы, и хотела побольнее ранить. Но в ответ он ранил меня. Так что, честно говоря, виновата я, а он всего лишь раз меня ударил.

– Достаточно сильно, – покачала головой Бэт и показала на свое лицо, словно обозначая увечье, причиненное всего одним сильным ударом.

– Это выглядит хуже, чем есть на самом деле.

– Вам нужно бросить его.

– И уйти? Куда? И что делать? – бросила Эбигейл. – Ни нормальной работы, ни денег, ни дома.

– Тогда вышвырните его на улицу. Получите судебный запрет приближаться к вам. Ваше лицо – вот доказательство, которое потребуется. Мы на вашей стороне. И обвиним его в избиении.

– Думаете, мне хочется засадить мужа в тюрьму? Мы только что потеряли дочь, а вы решили отправить ЕГО за решетку? Он все, что у меня осталось.

– Вам повезло остаться в живых Эбигейл. Если вы останетесь с ним, откуда знаете, что этого не случится снова?

– Потому что я больше никогда не буду настолько жестока, чтобы обвинить его в смерти его собственной дочери. Вот так.

Бэт слушала возражения Эбигейл с растущей досадой. Страшно подумать, что женщина вернется к этому сплошному сгустку ярости. Возможно, особых вариантов у нее нет, но любой все-таки предпочтительнее жизни с Ронни.

У Бэт оставалась последняя карта, и она рассудила, что терять нечего.

– Я должна спросить вас, Эбигейл, – начала она, и женщина пристально на нее уставилась. – Ронни – настоящий отец Элис?

Плечи Эбигейл опустились, и на секунду Бэт поверила, что она скажет ей все. Но та ответила взглядом полнейшего отвращения и прошипела:

– Ты, сука! Как ты смеешь? Я только что потеряла ее! Потеряла свою девочку, а ты приходишь сюда, уверяешь, что на моей стороне, а потом спрашиваешь такое? Убирайся! Вон отсюда!

Теперь она вопила во весь голос. Бэт сжалась от ярости, звучавшей в крике женщины, и молча вышла.

Блэк не знал, чем заняться, пока проявляют пленку, и потому последовал совету лаборанта: пошел в столовую выпить кофе и тихо сидел в углу, погрузившись в свои мысли и молясь про себя, чтобы на пленке оказалось нечто важное, что обязательно укажет на убийцу. Но что, если там ничего не найдется? В этом случае им некуда двигаться дальше. Что, если изображения будут смазаны или людей на снимках никто не сможет узнать? Что, если они жестоко ошиблись и получат всего лишь несколько фото Элис и ее друзей, сделанных во время похода?

Из глубокой задумчивости Блэка вывел оглушительный грохот: молодой человек, работавший в столовой, уронил целую стопку грязных тарелок. Последовали шутливые поздравления от полицейских, обедавших в столовой, сопровождаемые ругательствами тех, кто еще не привык к неловкости парня. Послышался вопль: «Уволить жонглера!» – местный остряк, вероятно, предположил, что раньше никто такого не слышал.

Блэк заглянул в кружку. Содержимое давно остыло, и он понял, что не выпил ни капли.

– Не возражаете, если я присоединюсь?

Он поднял глаза. Перед ним стояла Бэт.

– Как там в больнице?

Она выдвинула стул и села напротив Блэка.

– Не слишком.

Она рассказала о реакции Эбигейл Тил на побои мужа и своем предложении уйти от него.

– Я уже навидался такого, и результаты всегда одни и те же, – вздохнул он. – Вы пытались, и иногда это все, что можно сделать. Может быть, когда у нее будет время все обдумать…

Но оба понимали, что Эбигейл Тил вряд ли изменит свое решение.

Бэт проверила время на телефоне.

– Как долго все это длится? – спросила она.

– Достаточно долго.

– Надеюсь, ваш парень не запорет пленку.

– Не запорет, – заверил Блэк, хотя сам далеко не был в этом уверен. Лаборант больше привык к цифровым камерам и исследованию крупных планов, а не снимков, сделанных старой пленочной камерой, да еще и с достаточно неудобного наблюдательного пункта.

– Будем надеяться, что у Элис Тил были хороший глаз и твердая рука.

Шло время, и они стали гадать, что задерживает лаборанта.

– Как по-вашему, может, что-то пошло не так? – спросила Бэт.

– Господи! – раздраженно выпалил Блэк, причем настолько громко, что сидевшие за соседними столами стали оборачиваться с вопросительными взглядами.

Бэт тоже от неожиданности подскочила, но поняла, что в его вопросе прозвучал не столько гнев, сколько досада.