Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 1 | Виталий Захаров | страница 41 | LoveRead.ec

Восприятию масонских идей должны были способствовать и некоторые черты характера Павла: его склонность к мистицизму, религиозность, увлеченность рыцарской идеей, общая идеализация средневекового рыцарского прошлого.

Тем непонятнее дистанцирование Павла от масонов после прихода к власти в 1796 г. Объяснение, на наш взгляд, может быть только одно – к этому моменту резко изменилось само мировоззрение Павла и масонство перестало вписываться в его модель абсолютистско – полицейского государства, в котором не могло быть места никаким тайным обществам. К тому же Павел был одержим идеей объединения православной и католической церквей как противовесу идеям Французской революции, и сделал ставку в связи с этим не на масонство, а на Мальтийский Орден, гроссмейстером которого он стал в 1797 г. А, учитывая, что ряд масонских принципов стали лозунгами Французской революции, масонство было полностью дискредитировано.

В результате деятельность масонских лож при Павле I так и не была легализована. По недостоверным сведениям Павел во время коронации в Москве в апреле 1797 г. встречался с масонским руководством и объявил им, что ввиду опасных событий во Франции, возрождать масонство в России, по его мнению, преждевременно.^[207]

В этой связи значительный интерес представился документ из архива видного масона П. И. Голенищева-Кутузова под названием «Записка об учреждении в России Ордена Внутренних рыцарей», обнаруженный и опубликованный Т. О. Соколовской в 1911 г. Суть этой записки, составленной, видимо, самим Голенищевым-Кутузовым, заключается в намерении создать некий Орден Внутренних рыцарей, цель которого – «духовное усовершенствование россиян, охранение престола и единодержавия». Предполагалось просить Павла I взять Орден под все покровительство. Дошла ли эта записка до Павла – неизвестно^[208].

Для нас этот документ важен тем, что демонстрирует стремление части масонов добиваться – таки легализации деятельности масонских лож, что называется, не мытьем так катаньем, использовав романтические настроения императора и его увлеченность рыцарской идеей. К тому же это была явная попытка подстроиться под политический идеал Павла («охранение престола и единодержавия» как одна из главных целей будущего Ордена). Тем не менее, вплоть до трагической гибели Павла I в марте 1801 г. масонские ложи (неважно в каком обличии и под каким прикрытием) официально разрешены не были.

В этой связи нельзя не привести версию, согласно которой Павел, как нарушивший клятву ордена каменщиков, не покровительствовавший им и не разрешивший им проводить собрания, был приговорен масонами к смерти и, следовательно, дворцовый переворот 11 марта 1801 г. был осуществлен масонами.^[209] В качестве главного аргумента фигурирует принадлежность большинства заговорщиков к масонскому ордену.

Данная версия представляется маловероятной, т. к. из всех участников заговора масонами были только Н. П. Панин и Л. Беннигсен, причем первый из них непосредственно в событиях 11 марта не участвовал. Нет ни одного свидетельства, которое бы указывало на участие в этом деле масонского ордена именно как организации.

7-й этап: 1801—1810 гг. – характеризуется возрождением масонства в России, фактическим снятием запрета с деятельности масонских лож; многообразием конкурирующих масонских систем.

На момент прихода Александра I к власти действующих масонских лож в России было очень мало, к тому же они не были объединены в единую организацию. В 1801–03 гг. в Петербурге и Москве действовали на полулегальном положении ложи как минимум трех систем. Во-первых, это ложа «Пеликана к Благотворительности» шведской системы во главе с Иваном Владимировичем Бебером (1746–1820), секретарем Капитула Феникса. Во-вторых, это ложи розенкрейцерского мистического направления.

Прежде всего, к ним следует отнести ложу «Умирающего Сфинкса», созданную последователем Новиковым А. Ф. Лабзиным (1776–1825), впоследствии вице-президентом Императорской Академии Наук, в 1800 г. на началах строжайшей конспирации. Один из высших постов в этой ложе занимал еще один активный деятель новиковского кружка мистик И. А. Поздеев (1776–1820), у которого все это время хранились акты московских розенкрейцеров. К ложе «Умирающего Сфинкса» примыкала учрежденная в 1803 г. в обстановке строгой секретности ложа «Нептуна» под руководством сенатора П. И. Голенищева-Кутузова (1768–1829). Фактически же он создал не новую ложу, а возобновил старую с таким же названием, которая была учреждена в Кронштадте в 1778 г. и возглавлял ее адмирал С. К. Грейг под началом которого и служил Голенищев-Кутузов. Ложа «Нептуна» считалась одной из самых нетерпимых и фанатичных, не признавала ложи других систем. Главной целью ее было достижение тайного мистического знания^[210].

К третьему направлению относились ложи французской системы. Самой крупной из них была ложа «Соединенных друзей», учрежденная в Петербурге в 1802 г. камергером и генерал-майором А. А. Жеребцовым. Сам он вступил в масонство в Париже в 1800 г., быстро достиг высоких степеней с правом открывать ложи французской системы в России. Жеребцов был тесно связан с великим князем Константином Павловичем, который вступил в ложу в том же 1802 г. Благодаря этому состав ложи стал самым великосветским в России: помимо брата Александра I в нее вступили герцог Александр Вюртембергский, граф Станислав Потоцкий, граф А. Остерман Толстой, граф И. Ф. Нарышкин, будущий министр полиции А. Д. Балашов, будущий начальник III отделения А. Х. Бенкендорф, поэт П. А. Вяземский и другие. Сам же Жеребцов интересен тем, что являлся сыном О. А. Жеребцовой-Зубовой и племянником последнего фаворита Екатерины II. П. А. Зубова. И мать и дядя принимали самое активное участие в организации заговора против Павла I^[211]. Ложа привлекала своими пышными обрядами, но в то же время цели ее деятельности были более чем серьезные и в какой-то степени политизированные (что в общем-то характерно для всего французского масонства): «стереть между человеками отличия рас, сословий, верований, воззрений, истребить фанатизм, суеверие, уничтожить национальную ненависть, войну, объединить все человечество узами любви и знания»^[212].

Вскоре Жеребцов основал ложу «Палестины» в Петербурге (в нее вступили будущие руководители «Капитула Феникса» граф М. Ю. Виельгорский и С. С. Ланской) и ложу «Иордана» в Феодосии.