Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Чернышова-Мельник cтр.№ 103

…Итак, Михаил. Издавна в сознании русского народа жило предание: если на престол взойдет царь Михаил II, Россия достигнет заветной цели – Константинополя. Но с момента основания романовской династии до сих пор был только один царь по имени Михаил. И вот… Настал момент, когда младший брат императора Николая II и мог стать Михаилом II.

Было и другое предзнаменование, которое могло благоприятно отразиться на дальнейшей истории России. Британия и Франция, прежде блокировавшие продвижение нашей страны на юг, сейчас стали союзниками и обещали Константинополь как приз за победу. Если бы великий князь Михаил Александрович взошел на трон, а союзники выиграли войну, то старинное предание, наконец, сбылось. Но в том-то все и дело, что история – дама капризная, и она не любит сослагательное наклонение…

Михаил Александрович все эти тревожные дни поддерживал тесную связь с Таврическим дворцом. И 2 марта на Миллионную улицу постоянно приходили посланцы из Думы, принося новости. Великий князь знал: несмотря на то, что вся власть находилась в руках Временного Комитета, у думских депутатов было немало трудностей: на них оказывал сильное давление Совет рабочих и солдатских депутатов. К утру этого дня он уже знал, что брат согласился на создание кабинета министров, приемлемого для Думы, во главе с Родзянко. Но теперь этого уже, по-видимому, недостаточно. Михаил, беспокоясь о судьбе Николая и желая хоть как-то ему помочь, написал Родзянко записку, в которой сообщал, что готов явиться в Таврический дворец, если его присутствие там может принести хоть какую-нибудь пользу Родине.

Но такая перспектива вовсе не устраивала Председателя Государственной Думы. Он считал, что появление великого князя Михаила Александровича в Таврическом дворце лишь озлобит революционную толпу и подорвет авторитет создаваемого Временного правительства. А Родзянко очень надеялся его возглавить. Поэтому он намекнул Михаилу Александровичу, что ему лучше всего оставаться пока в квартире Путятиных и не заявлять некоторое время о себе в полный голос.

Но в то время, когда Михаил лишь ждал ответа от Родзянко, события стали сменять друг друга с такой необыкновенной скоростью, что великий князь уже попросту ничего не мог сделать для Николая. Когда вечером он получил письмо от Председателя Государственной Думы, император уже отрекся от престола и назначил младшего брата регентом. Эта ошеломляющая новость тут же стала известна во всем мире, в том числе, и в Лондоне. Уже ночью кузен Михаила король Георг V сделал такую запись в дневнике: «Узнал от Бьюкенена, что Дума принудила Ники подписать отречение и что Миша назначен регентом…Боюсь, Алики [императрица Александра Федоровна] во всем повинна… Я в отчаянии».

Но мир еще не знал того, что Николай изменил решение.

А сам он, теперь уже бывший император, хотел сказать в эти часы последнее «прости» русской армии. В Пскове, сразу же после подписания отречения, обратился к Временному правительству за разрешением вернуться в Ставку. Ему позволили сделать это без колебаний. Никого уже не пугала мысль, что Николай может сплотить войска и двинуть их на мятежную столицу. Слишком он был подавлен всем случившимся.

И вот 8 марта теперь уже бывший царь прощался в Могилёве с армией. Здесь он издал прощальный приказ войскам, в котором завещал им «сражаться до победы» и «повиноваться Временному правительству». Генерал М. Алексеев передал этот приказ в Петроград, однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его. Приводим текст документа по книге Н. В. Галушкина ^[216] «Собственный Его императорского Величества Конвой»:

Есть во всех этих событиях нечто удивительное: никто в эти часы не сообщил великому князю Михаилу Александровичу, что именно он стал императором. И никому почему-то не пришло в голову подсказать Николаю, чтобы он связался с братом, и объяснил ему, что же произошло. Вот ведь какие чудеса бывают на свете…

А в это самое время Михаил, измученный тяготами прошедшего дня, укладывался спать на диване в квартире князей Путятиных. Великий князь был уверен, что отныне он – регент, и обдумывал круг своих новых обязанностей. И очень переживал, не зная, где же находился в это время его старший брат. Недавно он послал письмо сестре, великой княгине Ксении – в ответ на ее письмо: «Дорогая Ксения, спасибо большое за письмо. Много думал и думаю о тебе. Одной оставаться, конечно, очень тяжело, трудно и жутко…

За всех страдаю душой. Надеюсь, что Бог поможет с честью выйти из посланного испытания. Никаких сведений не имею от Ники, но знаю, по словам других, что он в Пскове. Бедная Мама, – я послал ей сегодня телеграмму, в которой сказал, что мы оба здоровы. Да хранит тебя Бог. Целую крепко.

Твой Миша».

А вдруг сестра знает, где же находится Николай? Напишет ему, успокоит и снимет камень с души.

И не знал в те минуты Михаил Александрович, что отныне сам он – его величество Михаил II, император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский и прочая, и прочая, и прочая…

В Таврическом дворце все еще были уверены в том, что предназначение великого князя Михаила – быть регентом. Но в столице тем временем нарастало антимонархическое движение. И в те часы, когда Гучков и Шульгин находились в Пскове, принимая отречение Николая II, Совет рабочих и солдатских депутатов постановил, что замена одного монарха другим неприемлема. Когда министр иностранных дел Павел Милюков ^[217] произнес в Екатерининском зале Таврического дворца речь, огласив программу только что сформированного Временного правительства, и сказав, что «старый деспот» отрекся, и власть переходит к «Регенту, Великому Князю Михаилу Александровичу», его слова прервали крики из разных концов зала: