За все, чем мы дорожим - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Полякова, Эрика Воронович cтр.№ 201

На четвертый день ей позвонил Леон.

– Флёр, ты Габи не видела?

– Нет. И не могу дозвониться.

– Это уже серьезно. Я видел ее на похоронах. С ней творится что-то неладное. В перелете говорила, что все в порядке, но если это у нас порядок, я чего-то в жизни не понимаю.

– Я поеду к ней.

– Знаешь, где она живет, или адрес дать?

– Дай.

Флёр чувствовала себя глупо. Казалось бы, она любит Габи без памяти, они знают друг о друге столько всего, но адреса ее у Флёр нет. Просто не понадобился – они встречались только дома у Флёр. Леон сбросил данные и пожелал удачи.

– Скорее всего, она дома. Должна быть. На службе нам всем сейчас появляться не велели.

Флёр взяла общественный кар и поехала. На сигнал входной двери никто не ответил. Вызов с комма сбросили.

«Дома ты, голубушка, – подумала Флёр. – Слишком хорошо я тебя знаю. Ты не тот человек, который куда-то потащится без повода и компании». И снова начала звонить в дверь. «Еще немного, и сюда явится патруль нацгвардов, увидев изображение с коптера. Доказывай потом, что я ничего криминального не затеваю, а хочу увидеть свою любимую женщину, которая заперлась и не открывает». Флёр решительно нажала кнопку голосового сообщения на интеркоме.

– Габи, ну открой же ты! – крикнула она, едва дождавшись сигнала. – Нет смысла делать вид, что тебя нет, когда я знаю, что ты дома! Вот как хочешь, а запереться и зачахнуть не дам! Не откроешь, буду ночевать у твоих дверей! Или это… концерт устрою, вот! И не замолчу, пока ты не откроешь! И меня продует на этом ветру, и я простыну и потеряю голос. И буду долго лечить горло! Ты этого хочешь, да?

В конце концов из динамика раздалось:

– Входи.

37.

Первое ощущение, которое посетило Флёр, когда Габи открыла ей дверь – «Все очень неладно». Она уже видела Габриэль и уставшей, и расстроенной, но такого не было никогда. Бесцветный голос в интеркоме, запавшие глаза, осунувшееся лицо… она хоть ест что-нибудь? Флёр запоздало подумала, что стоило, наверное, прихватить хоть бутербродов или готовый салат, раз уж понеслась спасать – но, в конце концов, доставку тоже никто не отменял. Зато у нее в сумке лежал укрепляющий бальзам на травах, и Флёр, стараясь держаться подчеркнуто бодро, достала его и предъявила Габриэль.

– Я знаю твое трепетное отношение к здоровому образу жизни, но иногда можно. Мне почему-то кажется, что сейчас как раз такое «иногда». Впрочем, насильно спаивать не стану.

– О… – Габриэль тяжко вздохнула. – А я только хотела предложить тебе чай или сок какой… если хочешь, конечно.

– Между прочим, – подмигнула Флёр, – с чаем этот бальзам прекрасно сочетается. Не бойся, в мои планы не входит напоить тебя до бесчувствия и выведать страшные тайны. И даже гнусно пользоваться беспомощным положением не буду.

План работал – Габи даже выдавила из себя что-то вроде улыбки. И вяло махнула рукой на диван:

– Располагайся. Прости, я сейчас могу быть только очень злой пародией на радушную хозяйку.

Нет, Габи неисправима. Она еще пытается чему-то соответствовать! Вот, чай заваривать пошла. Хотя это кстати – ветер сегодня был на редкость мерзкий. А еще Флёр не могла не отметить, что, несмотря на измученный вид, Габи в домашних свободных штанах и серой майке очень хороша. В кои-то веки не прячет свою великолепную шею!

– Знаешь, Габи, если бы мне была нужна условная радушная хозяйка, я бы напросилась на пироги к мадам Враноффски. А мне нужна, представь себе, ты.

– Ох, а ты откуда знаешь великолепную Луизу настолько близко? – все тем же тусклым голосом спросила Габи, садясь на тот же диван. Флёр едва заметно придвинулась ближе:

– Кто же ее не знает! Нет, справедливости ради, я не буду рассказывать, что вот прямо через день у них бываю, тем более что ты же меня и опровергнешь. Но сути это не меняет. Я пришла к тебе. Не к твоему гостеприимству. Не к твоей офицерской выправке, хотя, не скрою, она тебя чертовски красит. Не к твоему самообладанию и безупречности. К те-бе, – отчеканила Флёр. – Представляешь, такое бывает.

Флёр иронизировала, но Габи, похоже, искренне удивилась. Хотя, казалось бы, еще по тому их танцу и тому, что было потом, давно все стало ясно.

– Габи, – тихо произнесла Флёр, осторожно касаясь ее руки. – Ты обещала вернуться. Пожалуйста, вернись ко мне. Вся.

– Я сейчас ужасный собеседник, – произнесла Габи, глядя в пол. – Понимаешь, мне не хотелось бы все испортить какой-нибудь случайной глупостью, о которой я потом пожалею. Флёр, мой мир рухнул на глазах, и я ползаю, собирая осколки. Это, увы, не просто красивая метафора, это реальное положение вещей.

Флёр тяжело вздохнула:

– Безупречная ты моя госпожа офицер. Ты думаешь, что я этого не вижу? А главное, ты думаешь, что я сейчас порежусь об один из этих осколков, расплачусь и убегу? Габи, ваша академия готовит прекрасных офицеров, но, уж извини меня, вы недалеко ушли от древних терранских институтов благородных девиц. Милейшие были девушки, но в жизни вне института не ориентировались. Габи, ты думаешь, если я смеюсь и притаскиваю выпивку, я испугаюсь того, что моей любимой женщине бывает больно?

Вот теперь она попала в цель. Габи почти испуганно распахнула глаза, на несколько секунд ее дыхание сбилось. Она быстро восстановила спокойствие (точнее, то, что она за него принимала), но Флёр все видела. И, по крайней мере, теперь Габи смотрела на нее.

– Флёр… на Маринеске погибло пятеро наших ребят. Умом я понимаю, что их было не спасти, но вспоминаю постоянно. А еще там убили помощника моего капитана. Расстреляли из плазмы. Выжжена половина грудной клетки. Мне удалось сделать из него криотруп… в последний момент. Сейчас он в госпитале, новые ткани выращены. Скорее всего, все получится, он будет здоров, даже на службу вернется, но… Нет, я все понимаю, он офицер, он военный, солдаты гибнут, и все такое. Только… тут другой случай. Флёр, я выпустилась из академии уже лейтенантом, потому что спасла инструктора. Я вытаскивала с того света человека, потерявшего столько крови, что и не снилось никому. Я… да что перечислять, ты не на лекцию по травматологии пришла. Но Рафаэль – мой командир и, пожалуй, все-таки мой друг. И мне постоянно кажется, что я где-то ошиблась. А ведь знала, на что шла, знала, что романтики мне не видать, что я насмотрюсь на смерти и увечья. Что с моим профессионализмом? Или что со мной? Я об этом даже с Темницки говорить не в состоянии. Хотя еще через пару дней она сама за мной придет с ребятами из психологической службы и будет права. Флёр, я так с ума сойду.

Она смотрела потерянно. Флёр понимала – так открываться ей не приходилось давно. А может быть, и вовсе никогда. И она решительно сгребла Габриэль в объятия, чувствуя, как та дрожит от волнения.

– Так, все, я тебя поймала и черта с два куда пущу. Габи, чудо мое непробиваемое, ты правда думаешь, что сказать «я знаю, на что иду» достаточно, чтобы противостоять всему, что принесет твоя профессия? Если бы это было так, ты бы достигла совершенства и воспарила в сиянии, и мне было бы это очень обидно, потому что держать в объятиях я предпочитаю материальную тебя. Габи, ты и так каждодневно совершаешь чудо, по крайней мере, с моей точки зрения изнеженной богемы, – нарочито манерно произнесла она и порадовалась, увидев еще одну тень улыбки. – Ты вернула человека с того света – и ты еще грызешь себя, что сделала недостаточно? Габи, чудо, если тебе вот этого вот мало, то я прямо не знаю, как ты наш бренный мир-то терпишь. И меня в частности.