За все, чем мы дорожим - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Полякова, Эрика Воронович cтр.№ 129

Сейчас

– Я сейчас задам очень глупый вопрос, – сказала Габи. – Все-таки, как мне тебя называть? Если что, мне не проблема переучиться. Я хочу, чтобы тебе было удобно.

Флёр не колебалась и секунды. Непривычно твердым голосом она отчеканила:

– Эмилия Росси умерла. Меня зовут Флёр Андриотти. И я сомбрийка.

Габи уже готовила слова извинения, но Флёр мягко тронула ее за руку:

– Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Но знаешь… мне постоянно кажется, что Эмилия и Флёр – это два разных человека. Та девочка, которая тогда убегала с концерта, не могла выжить на другой планете. А я не должна была выжить на Терре. Ведь теперь у меня моя настоящая фамилия.

Глотнув из чашки, она продолжала:

– А Эмилия Росси и правда умерла. Тогда Томохиро не стал слишком вдаваться в подробности, я и так была перепугана дальше некуда. Но потом я узнала… Убили девушку, примерно моего возраста и сложения, труп сожгли. Туда же подбросили мои волосы – это сейчас я привыкла носить их до плеч, тогда были длинные. По ним можно было решить, что это правда я. Ну, по крайней мере, на первое время, а пока разобрались бы – меня бы и след простыл. Еще и записку написали, что-то вроде «получи за свою красоту». Ну, как будто сумасшедший поклонник, знаешь, бывают такие. Хотя у вас вроде спокойные.

– Да уж, я такое видела только в паре дешевых газетенок, которым только дай ужасы посмаковать, иначе их никто читать не будет.

– В общем, сработало, во всяком случае, до транзитной станции мной никто не интересовался. Иногда я вообще думаю – а была она, эта Эмилия Росси? Ее ведь выдумали, чтобы обезопасить настоящую меня. Девочка с ненастоящей семьей, живущая вне всех жизненных проблем… Прямо принц Гаутама женского рода.

– Я бревно, – ровным голосом сказала Габриэль. Флёр засмеялась:

– Да ладно тебе! Если на то пошло, это я бревно, все время забываю, что на Терре и здесь разные вещи в школьную программу входят. Буддистов у вас, насколько я успела понять, нет, ну или такие единицы, что просто неоткуда знать. В общем, в одной из терранских религий есть легенда о принце, который жил в прекрасном дворце и никогда из него не выходил, поэтому не знал ни о болезнях, ни о старости, вообще ни о каких людских несчастьях. А однажды вышел и был в шоке.

– Еще бы, – фыркнула Габриэль.

– Так вот, я сама росла как такой вот принц. Что говорить, один этот побег чего стоит. Я же реально выскочила из дома в чем была, ни смены белья, ни зубной щетки, ничего. Схватила эту грешную доску, потому что в голове сидела ровно одна мысль: моих родителей больше нет, я должна взять что-то, что напомнит мне о них. Нормальные люди, если уж на то пошло, фотографии хватают, архивы там всякие семейные – да откуда им у нас было взяться? И тащила я эту доску до самой Сомбры, только что не спала с ней в обнимку.

– С другой стороны, – рассудительно заметила Габи, – тряпки нажить можно, была бы ты сама жива. А память – это память. Тем более что с семьей тебе все-таки повезло. Даже если они тебя и выдумали – то только чтобы спасти. А что выдумывали и выдумывают про меня драгоценные сестрицы – я лучше повторять не буду. Настоящую меня они в упор не видят, да я и сама не покажу.

– Значит, мы две выдумки! – развеселилась Флёр. – Предлагаю за это выпить выдуманного вина!

И она подняла руку с воображаемым бокалом.

– За себя не скажу, а тебя точно стоило придумать, – со смехом сказала Габи, отвечая на ее жест.

Давно

В перелете на станцию, когда они остались вдвоем, Томохиро наконец подробно рассказал Эмилии, что произошло. Она слушала его, время от времени всхлипывая, но слез не было. Они словно застыли где-то глубоко внутри. Наверное, это и к лучшему – сейчас она хотя бы могла говорить и действовать. Правда, ее до полусмерти перепугало упоминание о Сомбре. На Терре о мятежной колонии говорили много, но хорошего – ничего. Говорили, что свобода нравов дошла там до невиданной распущенности, узаконены все возможные извращения, и развитая медицина там нужна, чтобы не вымереть от их последствий. Говорили, что сомбрийцы чуть ли не поголовно мутанты и пытаются затормозить этот процесс, ставя эксперименты на людях. А на ком, как не на терранах? Но Томохиро решительно посоветовал меньше слушать всякую ерунду.

– А чтобы тебя от нее отвлечь, давай придумывать тебе новое имя. Ты же понимаешь, что Эмилия Росси осталась на Терре.

Эмилия задумалась. Перед глазами почему-то стоял букет хризантем, с которым Томохиро пришел за ней.

– Флёр. Да, пусть будет Флёр.

– Отлично, тебе идет, – кивнул Томохиро. – А фамилия?

– Андриотти. Это папина, – Эмилия, точнее, уже Флёр, всхлипнула, но расплакаться снова не смогла.

– Хмммм… Хорошо. С точки зрения спецслужб у Данте Андриотти отродясь никакой семьи не было, да и фамилия не уникальная. К тому же… – он помолчал и резко махнул рукой: – А, ладно, этим тебе точно не надо забивать голову. Здесь мы тебе сделаем документы и карточку, в таких местах это быстро. Не беспокойся, никто не придерется, а на Сомбре уже нормальное удостоверение личности будет. Средств подкину, и даже не спорь – я в некотором роде пытаюсь вернуть долг твоим родителям. Кстати, а вот и решение нашей проблемы.

Они стояли в баре станционного космопорта. За столиком в углу пил виски симпатичный мужчина лет тридцати пяти или старше в каких-то непонятных очках. С ним была коротко стриженная рыжая женщина чуть помоложе, в таких же очках. Томохиро быстро объяснил, что это капитан сомбрийских корсаров и его помощница, а корсары – это владельцы частных кораблей, которых Сомбра нанимает, когда надо сделать что-то полезное и не афишировать сомбрийское присутствие. Флёр сжалась: «А вдруг на мне эксперименты ставить будут? Или просто изнасилуют и продадут как рабыню?». Произнести это вслух она не решилась, но Томохиро, кажется, понял.

– Так. Терра кончилась, и ее пропаганда тоже. Поверь мне, я знаю, к кому обратиться, чтобы ты точно долетела. Можешь сама пообщаться и убедиться, что они совершенно нормальные люди. Я с ними уже работал.

Флёр несмело представилась, привыкая к новому имени. Имен сомбрийцев она не запомнила, какие-то мудреные русские фамилии, так что они так и остались для нее «капитаном» и «рыжей». Ее очень интересовали их очки, и рыжая объяснила, что у сомбрийцев есть врожденная особенность – их глаза не переносят нормальный для большинства планет уровень ультрафиолета. Флёр обернулась к Томохиро:

– Так все-таки мутация! Так все-таки это правда!

– Мадемуазель, – с грубоватой галантностью проговорил капитан, – тогда уж и леханцы с их смуглой кожей – мутанты. И нордиканцы со своей устойчивостью к холоду. Да что далеко ходить, ваш спутник обязан своей внешностью целому ряду мутаций. Как, впрочем, и вы. И вообще, если честно, предпочитаю жить на Сомбре и ходить в очках за ее пределами, чем без очков и на Терре. Да и вам там как-то не очень, раз вы здесь.