История войны 1813 года за независимость Германии - читать онлайн книгу. Автор: Модест Богданович cтр.№ 114

Несмотря однако же на такую благосклонность общественного мнения, положение наследного принца было весьма затруднительно. Армия, ему вверенная, имела разнородный состав; управление ею, чрезвычайно сложное, так сказать, ускользало от принца, знавшего только язык своей родной страны, и потому не могшего обращаться прямо ко вверенным ему войскам. Исполнение действий, предположенных на основании общего плана, требовало необычайного соединения смелости с благоразумием и осторожностью: надлежало, не открывая неприятелю доступа к Берлину, переправиться через значительную реку, на которой все крепости были заняты сильными неприятельскими гарнизонами; к тому же, при наступлении на левую сторону Эльбы, путь действий Северной армии был угрожаем – с одной стороны корпусом Даву стоявшим у Гамбурга, а с другой – главными силами наполеоновыми, собранными у Дрездена; наконец, в тылу, крепости на Одере, Штетин, Кюстрин и Глогау, еще занятые французскими войсками, не могли быть оставлены без наблюдения².

Армия, вверенная наследному принцу, состояла в числе около 156 000 человек с 369 орудиями, именно:

шведских войск русских прусских прочих

24 018 чел. 31 954 чел. 81 580 чел. 18 922 чел.

с 62 орудиями; с 120 орудиями; с 144 орудиями; с 43 орудиями.

Наследный принц, прибыв 12 (24) июля в Берлин, занялся смотрами войск Северной армии, собиравшихся в окрестностях сей столицы. Из числа их, шведский корпус, по свидетельству сэра Карла Стюарта, находившегося в качестве английского агента при наследном принце, уступал русским и прусским войскам в снаряжении, тактическом образовании и боевой опытности. Корпус Винцингероде состоял из солдат, уже ознакомленных с военными трудами и лишениями; успехи, ими одержанные в первую кампанию, под начальством отличных партизан Чернышева, Тетенборна, Дернберга, Воронцова и Бенкендорфа, чрезвычайно возвысили дух этих войск. То же самое можно сказать и о корпусе Бюлова, возбужденном к высоким подвигам успехами одержанными при Галле и Лукау и лежавшей на нем обязанностью – прикрытия прусской столицы. Из войск же графа Тауэнцина, только 20 батальонов и 28 эскадронов с 28 орудиями, под начальством генерала Добшюца, назначались для действия в поле; прочие же были употреблены для обложения и наблюдения крепостей на Одере и Эльбе. Ландверные батальоны и эскадроны обоих прусских корпусов были сформированы лучше ландверов состоявших в прочих союзных армиях: корпус Тауэнцина, состоявший, за исключением одного пехотного полка, из народных ополчений, сражался впоследствии при Гросс-Беерене и Денневице не хуже линейных войск. Таким образом, к огорчению Наполеона, называвшего ландверы «сволочью» (canaille), они побеждали справедливо прославленные французские войска, предводимые знаменитыми военачальниками³.

Еще до принятия начальства над армией, наследный принц возбудил неудовольствие прусских военных людей порицанием действий даровитого и поседелого на службе Бюлова; впоследствии же принц еще более вооружил против себя общее мнение в Пруссии, не вводя в бой малочисленные шведские войска и нередко изъявляя предпочтение русским солдатам пред прусскими. В таких обстоятельствах, Бюлов и Тауэнцин, командуя большой частью сил сосредоточенных впереди Берлина, считали себя в праве распоряжаться по собственному усмотрению, что весьма естественно не нравилось принцу и поставляло его в неприятные отношения к подчиненным ему прусским генералам.

При открытии военных действий, 4 (16) августа, войска Северной армии были расположены следующим образом ^[83].

Главная квартира наследного шведского принца в Шарлотенбурге; русский корпус Винцингероде, за исключением легких отрядов графа Орурка и генерал-адъютанта Чернышева в числе 8000 человек, выдвинутых впереди правого фланга на пространстве от Гоммерна до Бельцига, находился в лагере у Шпандау; шведский корпус Стедингка в лагере у Шарлотенбурга; 3‐й прусский корпус Бюлова в Берлине и впереди сего города, выдвинув бригады Тюмена и Борстеля вперед, для занятия крепких позиций на Нуте (Nuthe) и Нотте (Notte); из войск 4‐го прусского корпуса Тауэнцина, резерв генерала Добшюца стоял за рекой Шпрее, у Альт-Ландсберга и Мюнхеберга, корпус генерала Гиршфельда у Бранденбурга; прочие же войска, в составе 23 батальонов, 16 эскадронов и 2½ батарей, всего до 16 000 человек с 18 орудиями, наблюдали за крепостями Штетином, Кюстрином и Магдебургом. Наконец – Сводный корпус графа Вальмодена, назначенный для охранения армии с правого фланга, был расположен у Гадебуша, впереди Шверина. За исключением этого корпуса, имевшего совершенно отдельный круг действий, а равно наблюдательных, партизанских и других отдельных отрядов, у наследного принца было собрано впереди Берлина около 100 000 человек и до 270 орудий⁴.

Со стороны Наполеона, были назначены для действий по направлению к Берлину, под начальством маршала Удино, корпусы: его собственный 12-й, 7‐й дивизионного генерала Рейнье, 4‐й дивизионного генерала Бертрана и 3‐й кавалерийский дивизионного генерала, герцога Падуанского (Арриги), в числе 73 000 человек с 200 орудиями⁵, из коих 36 000, следовательно почти половина, были иностранцы⁶. Ненадежность этих войск обнаружилась еще в продолжение перемирия: итальянцы толпами перебегали к Союзникам, чтобы пробраться через австрийские владения на свою родину; а войска Рейнского союза удерживались под ненавистными им французскими знаменами единственно страхом тяготевшего над ними в течение многих лет наполеонова владычества⁷. Несмотря однако же на такой плохой состав этой армии, Наполеон считал ее весьма достаточной для поражения защитников Берлина. Ему было известно, что корпус Тауэнцина и значительная часть корпуса Бюлова состояли из ландверов, которые, по его мнению, были не что иное, как сброд плохо вооруженных и необученных людей, не могших состязаться с регулярными войсками. Не менее презрительно относился он и о главнокомандующем Северной армии – бывшем маршале Бернадоте. Pour celui-là, il ne fera que piafef r – «Ну что касается до него, он будет только парадировать» – сказал Наполеон, говоря о нем с графом Бубной. Наследный шведский принц, с своей стороны, обнаружил ненависть к Наполеону, объявив партизанам, что тот из них, кому удастся захватить его, получит для своего отряда полмиллиона рублей и особую награду⁸.

Наполеон, поручив маршалу Удино овладеть Берлином, назначил для действия ему дивизию Жирара, в числе 12 000 человек с 18 орудиями⁹, собранную в Магдебурге. Кроме того маршал Даву, стоявший у Гамбурга, получил предписание двинуться со всеми войсками, без которых можно было обойтись на Нижней Эльбе, через мекленбургские владения, также к Берлину: таким образом, Наполеон, надеясь собрать для действий против Северной армии более 100 000 человек, не сомневался в успехе¹⁰. Что касается до маршала Удино, то он был старый воин времен Республики, покрытый ранами – свидетельством его неустрашимости: при Березине его ранили в 20‐й раз. Неудачные его действия против Витгенштейна в 1812 году помрачили его славу; но остатки французской армии были обязаны своим спасением на переправе через Березину его распорядительности и присутствию духа; а в сражении под Бауценом Наполеон поручил ему атаку правого крыла Союзников, и маршал вел ее с такой настойчивостью, какая нужна была для достижения успеха. Тем не менее однако же, Удино, приступая к действиям против Северной армии, не выказывал обычной ему решимости: разнородный состав его войск возбуждал в нем сомнения, а подчиненные ему корпусные командиры не могли внушить доверия к своим способностям: Бертран был известен более сведениями по инженерной части, нежели военными подвигами, а Рейнье, считавший себя обиженным в сравнении с своими сверстниками, достигшими маршальского чина, исполнял неохотно их распоряжения, и к тому же, при всех похвальных качествах Рейнье, ему недоставало того, что весьма высоко было ценимо самим Наполеоном, именно – счастья.