Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Елена Первушина cтр.№ 41

Наконец 28 декабря 1783 года Россия и Османская империя подписали Акт о присоединении к Российской империи Крыма, Тамани и Куланми. Потемкин писал из Крыма императрице «Таврический Херсон источник нашего христианства, а потому и людскости ^[27] уже в объятиях своей дщери. В этом есть что-то мистическое».

Турецким и татарским городам и поселениям он придумывает новые названия с греческими корнями: Акмечеть – Симферопль («город-собиратель» или «город пользы»), Севастополь (город-властитель), Мелитополь (город пчел), Кафа – Феодосия (данная Богом), Гезлев – Евпатория («Благородная» – в честь царя Митоидата Евпатора). Как писал биограф и племенник Потемкина генерал Самойлов: «Чтоб более поразить умы блистательностью деяний великой Екатерины, чтоб отресть и истребить воспоминания о варварах, в покоренном полуострове возобновлены древние наименования. Крым наречне Тавридою, близь развалин, где существовал древний Херсонес из самых тех груд камней при Ахтиарской гавани, возник Севастополь, Ахт-Мечет назван Симферополем, Кафа – Феодосией, Козлов – Евпаторией, Еникаль – Петикапеум, Тамань – Фанагорией и проч.».

Мистицизм не помешал Потемкину остаться распорядительным администратором. Став губернатором новообразованной Таврической губернии, он организует местное управление и основывает Симферополь и Севастополь с морской базой для созданного им же Черноморского флота.

Он привлек на полуостров греческих поселенцев, молдован, армянских, сербских, немецких колонистов – всех, кто терпел притеснение из-за своей религии или испытывал недостаток в земле. Условия жизни были очень тяжелыми. Европейцы не привыкли вести хозяйство в новых для себя условиях. Большая честь полуострова представляла собой скудные степи. Потемкин приказывает сажать в Крыму деревья «масличные и фиговые, сладкие и горькие померанцы, разного рода цитроновые, бергамотные, и другие». Посадки велись под руководством главного садовода. Ежегодно нужно было высаживать тысячу миндальных деревьев, две тысячи шелковичных, пятьсот персиковых и двести ореховых.

Огарков пишет: «Правда, были несомненно грустные факты: выселение татар в Турцию, запустение великолепных садов, посаженных по велениям князя, болезни и проч. Было много широких неисполнимых начинаний, заброшенных князем (вроде знаменитого собора в Екатеринославле, который должен был на «аршинчик» превзойти вышиной могучего Петра в Риме), но все-таки нужна была его энергия, фантазия, ум и способности, нужно было, наконец, могущество князя, чтобы сделать то хорошее, что действительно было сделано в недавно еще управляемом им крае».

* * *

В 1787 году Потемкин торжественно пригласил Екатерину и Иосифа посмотреть на новые владения Российской империи. Очевидно эта поездка должна была окончательно убедить австрийского императора, что союз с Россией будет выгоден Австрии.

Екатерина вместе со своим двором и иностранными дипломатами предприняла поездку в Новороссию и Крым, чтобы «осмотреть свое маленькое хозяйство», как она шутливо выражалась. Климат, царивший в ее новых владениях, восхитил императрицу. «Здешний климат почитаю лучшим в империи, – писала она. – Здесь без изъятия все фруктовые деревья растут на вольном воздухе, я сроду не видала грушевые деревья величиной с самый большой и толстый дуб. Воздух самый приятнейший. Херсон почитать можно между лучшими городами нашими. Сие дите много обещает. Где сажают – все растет, где пашут – тут изобилие. Мы жары по сю пору не чувствуем, все здоровы. Здешние люди больного вида не имеют, и все копошится. Людство ^[28] великое, стечение людей со всех краев, наипаче же все полуденные» ^[29].

С этим путешествием связана легенда о «Потемкинских деревнях». Якобы Потемкин понастроил вдоль дороги фальшивых деревень, с актерами, переодетыми в крестьян, чтобы внушить Екатерине, что Новороссия успешно заселяется. В самом деле Потемкин заботился о том, чтобы развлекать Екатерину и ее гостей, а развлечения XVIII века часто включали в себя костюмированные представления. Например, уже в Крыму, неподалеку от Балаклавы Екатерину встретила… рота амазонок, одетых в бархатные юбки малинового цвета с бахромой и курточки зеленого цвета с золотыми галунами. На головах амазонок были белые тюрбаны. Это были сто благородных жен и дочерей балаклавских греков, под предводительством 19-летней Елены Ивановны Сарандовой, решившие таким образом поприветствовать императрицу. Идея эта принадлежала Потемкину. Вполне возможно, что на пути Екатерины попадались и «фальшивые деревни», подобные тем, какие строили в Павловске Павел с Марией Федоровной. Но речь ни в коем случае не шла об обмане: гости прекрасно отдавали себе отчет, что видят представление, предназначенное для отдыха и развлечения.

Главное шоу было устроено в Севастополе, когда во время ужина Потемкин приказал открыть шторы и гостям в темноте южной ночи предстал освещенный огнями Черноморский флот в гавани Инкермана. Даже Иосиф не остался равнодушным. «Императрица в восторге от такого приращения сил России, – писал он. – Князь Потемкин в настоящее время всемогущ, и нельзя вообразить себе, как все за ним ухаживают».

А Потемкин в это время пишет Екатерине: «Я, матушка, прошу воззреть на здешнее место ^[30] как на такое, где слава твоя оригинальная и где ты не делишься ею с твоими предшественниками; тут не следуешь по стезям другого». Он имел в виду Петра I, с которым Екатерина «соперничала» в Петербурге (вспомните надпись, которую она приказала поместить на Медном всаднике: «Петру Первому – Екатерина Вторая». Черное море так и «не далось» Петру, зато склонилось перед Екатериной.

С этим впечатлением не могла сравниться даже ночь, проведенная в бывшем Ханском дворце в Бахчисарае. После поездки Екатерина написала: «Я всем обязана князю Потемкину. Надеюсь, теперь никто не назовет его ленивым».

Теперь, примирившись с мыслью о том, что при ее жизни крест не воссияет над Святой Софией, императрица говорила: «Константин мальчик хорош; он через тридцать лет из Севастополя поедет в Царьград. Мы теперь рога ломаем, а тогда уже будут сломаны и для него лучше».

После «воцарения» Потемкина в Крыму его стали называть «соправителем Российской империи». Его влияние было трудно переоценить. Но личные отношения с Екатериной не ладились. Видимо, она устала от деспотичного характера своего возлюбленного, от постоянных споров с ним. И хотя императрица замечала «мы ссоримся о власти, не о любви», она стала предпочитать общество менее взыскательных любовников. Однако Потемкин всегда оставался ее другом и самым доверенным советником.

Желание Екатерины, чтобы Турция сама начала войну, вскоре исполнилось. Османская империя выдвинула ультиматум, требуя, чтобы Россия отдала Крым Турции. Россияне ответили отказом, в результате в августе 1787 года началась война, на которой полностью раскрылись полководческие дарования не только Потемкина, но и Суворова.