Черный воздух. Лучшие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Ким Стэнли Робинсон, Джонатан Стрэн cтр.№ 40

– Да.

– Как я и говорил!

Скача перед священником, Дженьюэри захохотал. Заразившийся его радостью, Гетти тоже запрыгал, хоть и не так буйно, и вида скачущего, будто мячик, пастора Дженьюэри вынести не сумел. Рухнув на койку, он хохотал, хохотал, пока слезы из глаз не потекли.

– Однако, – отрезвев, посерьезнев, заговорил он, – однако Трумэн все равно намерен меня расстрелять?

– Да, – уныло подтвердил священник. – По-моему, тут вы правы.

На этот раз в смехе Дженьюэри явственно слышалась горечь.

– Верно, ублюдок он еще тот, и горд этим фактом, отчего положение становится еще хуже, – сказал он, покачав головой. – Был бы жив Рузвельт…

– Все обернулось бы по-иному, – закончил за него Гетти, присаживаясь рядом. – Да. Может, и так. Но Рузвельта больше нет. Сигарету?

Дженьюэри хмуро взглянул на невзрачную белую пачку времен военного лихолетья, протянутую ему гостем.

– Ох, извините, – спохватился Гетти.

– А, ничего. Какая, в конце концов, разница.

Вынув из пачки «Лаки Страйк» сигарету, Дженьюэри закурил.

– Новости замечательные, – подытожил он, затянувшись и выпустив дым. – На помилование от Трумэна я все равно не рассчитывал, а в остальном ваши новости просто прекрасны. Ха! Промахнулись… Вы себе не представляете, насколько мне теперь легче.

– По-моему, вполне представляю.

Дженьюэри вновь затянулся табачным дымом.

– Выходит, я-таки добрый американец. Вправду добрый, порядочный американец, что бы там Трумэн ни говорил!

– Да, – закашлявшись, откликнулся Гетти. – Куда порядочнее того же Трумэна.

– Вы бы поосторожнее в выражениях, отче.

Однако взгляд, брошенный на него из-за стекол очков, заставил Дженьюэри призадуматься. С той самой минуты, как он сбросил бомбу на лес, все устремленные в его сторону взгляды были полны презрения. Во время судебных слушаний Дженьюэри сталкивался с презрением так часто, что выучился не замечать чужих взглядов. Придется теперь снова учиться их чувствовать. Священник смотрел на него, будто он… будто он невесть какой герой! Конечно, героем Дженьюэри себя не считал, но видеть подобный взгляд…

Обреченный на казнь, он не узнает, чем обернется его поступок в будущем. Заглядывать вперед, прикидывать, что будет дальше, Дженьюэри даже не пробовал. Какой теперь в этом смысл? Всем его планам конец. Да и представить себе ход событий в послевоенные годы он бы в любом случае не сумел. То, что мир, разбившийся на враждебные лагеря, вскоре окажется на грани ядерной войны, он, может, и предсказал бы, но нипочем не смог бы догадаться, как много людей пополнит собою ряды Общества имени Дженьюэри. Никогда не узнает он ни о влиянии Общества на Дьюи во время Корейского кризиса, ни об успешной кампании Общества за соглашение о запрете ядерных испытаний, ни о том, что, отчасти благодаря Обществу и его союзникам, мировые державы согласятся между собой постепенно, год за годом, сокращать количество ядерных бомб в арсеналах, пока на весь мир таковых не останется вовсе.

Разумеется, ни о чем подобном Фрэнку Дженьюэри узнать было не суждено, однако в эту минуту, сидя на койке, глядя в глаза юного Патрика Гетти, он кое о чем догадался – пускай всего на миг, но почувствовал, как история меняет курс. Почувствовал… а почувствовав, успокоился. На каждого, кому довелось видеться с ним в последнюю неделю жизни, он произвел одно и то же впечатление – впечатление человека спокойного, тихого, возмущавшегося Трумэном и остальными, но в отрешенной, сухой, бесстрастной манере. Пользовавшийся немалым влиянием в Обществе Дженьюэри до конца своих дней, Патрик Гетти вспоминал, что, узнав о промахе по Кокуре, Дженьюэри сделался необычайно разговорчив, но с течением времени становился все молчаливее и молчаливее, а к последнему дню совершенно замкнулся в себе. Поутру, разбудив его на рассвете, чтобы препроводить в наспех сооруженный сарайчик для казни, караульный «эм-пи» пожал ему руку. Юный священник оставался при нем до последней минуты. Пока приговоренный докуривал последнюю сигарету, исполнители готовились накрыть его лицо капюшоном, однако взгляд Дженьюэри оставался спокоен.

– Один из карабинов холостыми заряжен, ведь так? – спросил он.

– Да, – подтвердил Гетти.

– Чтобы каждый в расстрельной команде мог вообразить, будто не стрелял в меня?

– Да, верно.

По губам Дженьюэри скользнула слегка напряженная, невеселая улыбка (таким Гетти и запомнил его на пороге смерти). Бросив окурок под ноги, он затоптал сигарету и ткнул священника пальцем в плечо.

– Но я-то точно знаю: мой выстрел был холостым.

Улыбка на лице его снова, теперь уже навсегда, сменилась прежней непроницаемой маской, да такой, что и капюшон ни к чему, и Дженьюэри твердым шагом прошел к стенке. Можно сказать, упокоился он с миром.

Перевод Д. Старкова

«Модель охватывающих законов», дедуктивно-номологическая модель объяснения исторических событий гласит: событие объяснимо, если может быть логически выведено из совокупности начальных условий и общих, основных законов истории. Совокупности эти являются «экспланансами», а событие – «экспланандумом». Примененные к начальным условиям, законы общего характера демонстрируют неизбежность экспланандума; таким образом, в данной модели объяснение имеет ту же структуру, что и предсказание.

Утром 6 августа 1945 г. полковник Пол Тиббетс и его экипаж подняли «Энолу Гэй» с острова Тиниан, направились к Хиросиме и сбросили на город атомную бомбу. В результате погибло примерно сто тысяч человек. Трое суток спустя другой экипаж нанес бомбовый удар по окраинам Нагасаки. Число погибших – примерно семьдесят тысяч человек. Японцы капитулировали.

Итак, президент Гарри Трумэн, проконсультировавшись с советниками, принял решение нанести бомбовые удары. Что послужило причинами такого решения? Японцы упорно, самоотверженно обороняли множество островов в южном районе Тихого океана, и захват их обещал обойтись очень и очень дорого. В ходе войны японские камикадзе потопили множество американских кораблей, а острова Японского архипелага якобы защищали колоссальные силы тех же камикадзе. Ожидаемые потери США при вторжении на Японские острова оценивались не менее чем в миллион человек.

Таковы были начальные условия. Ну, а основные законы? Правители склонны заканчивать войны как можно скорее и при минимальном кровопролитии. При этом для правителя крайне желательно напугать потенциальных послевоенных противников. По завершении военных действий в Европе Советская армия была готова отправиться, куда бы ни приказал Сталин. Куда Сталин может нанести удар, с уверенностью не мог судить никто. Таким образом, устрашившее Сталина окончание войны с Японией представлялось ходом весьма и весьма неплохим.

Однако начальные условия вышеперечисленными вовсе не ограничивались. К тому моменту японцы остались беззащитны в воздухе и на море. Американская авиация могла бомбить острова Японского архипелага, как заблагорассудится, а тотальная морская блокада Японии отнюдь не представлялась чем-либо невозможным. Гражданское население Японии уже голодало, и морская блокада в совокупности с бомбовыми ударами по военным объектам вполне могли принудить японское правительство к капитуляции без вторжения.