Черный воздух. Лучшие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Ким Стэнли Робинсон, Джонатан Стрэн cтр.№ 39

Столкнувшись с такой реакцией, Дженьюэри похолодел: на это он совсем не рассчитывал.

– С того, доктор Форест, – зло зарычал он, ткнув в Фореста пальцем, – что бомбу сбрасывал я! Вы на шажок отступите – раз, и будто бы здесь ни при чем, и все у вас просто чудесно, но я был там!

С каждым его словом Форест багровел сильней и сильней. Казалось, у него вот-вот жила на шее лопнет, и Дженьюэри предпринял еще попытку достучаться до него:

– Вы хоть раз пробовали представить себе, что натворит ваша бомба в большом городе, полном людей?

– Ну, хватит! – взорвался ученый и повернулся к Дрэю. – Хранить услышанное в секрете я по закону не обязан. Можете быть уверены: все это будет использовано против капитана Дженьюэри во время судебного разбирательства.

С этим он вновь повернулся к Дженьюэри и взглянул на него с такой испепеляющей ненавистью, что Дженьюэри мигом понял, в чем дело. Признав его правоту, эти люди признают, что сами не правы, что каждый, участвовавший в разработке оружия, которое Дженьюэри отказался использовать против людей, – каждый из них виновен. Сомнений не оставалось: Дженьюэри обречен.

Уходя, доктор Форест хлопнул дверьми так, что крохотный кабинет содрогнулся от пола до потолка. Усевшись на койку, Дженьюэри под ледяным взглядом полковника Дрэя дотянулся до сигарет, дрожащими пальцами вскрыл пачку, закурил, выпустил дым и, подняв взгляд на своего адвоката, пожал плечами.

– Больше надеяться мне было не на что, – пояснил он.

Кое-какой эффект его слова возымели: холод презрения во взгляде полковника впервые за все это время сменился едва уловимой стальной искоркой своеобразного, профессионального уважения.

Заседание военного трибунала продолжалось два дня. Вердикт оказался таков: виновен в неподчинении приказу в боевой обстановке и в пособничестве врагу. Приговор: смертная казнь через расстрел. Большую часть оставшихся дней Дженьюэри, глубже прежнего скрывшись под маской, так долго верой и правдой служившей ему, молчал. Явился к нему священник, но то был все тот же капеллан 509-й, именем Господа благословлявший «Лаки Страйк» перед вылетом на задание, и Дженьюэри, не на шутку разозленный, выгнал его взашей.

Однако позже к нему заглянул молодой католический пастор, представившийся Патриком Гетти. Пухлый очкарик невысокого роста, Дженьюэри он, похоже, немного побаивался. Этого Дженьюэри послушать не отказался. На следующий день он пришел снова, и Дженьюэри даже ответил ему парой фраз, а на третий день побеседовал с ним опять. Так разговоры с молодым католиком и сделались для него привычными.

Говорил Дженьюэри, как правило, о собственном детстве. Рассказывал, как пахал унавоженный чернозем, топая следом за мулом, тянущим плуг. Как наперегонки с отцом бегал к почтовому ящику. Как читал книжки при свете луны, хотя мать велела ложиться спать, и как бывал бит за это туфлей на высоком каблуке. Рассказал он священнику и о том, как обжег руку, и об истории с автомобильной аварией на углу 4-й и Ривер-род.

– Крепче всего засело в памяти лицо водителя грузовика, понимаете, отче?

– Да, – подтвердил юный священник. – Да.

И Дженьюэри рассказал ему о придуманной в детстве игре, о фантазиях, будто каждый его поступок меняет судьбу всего мира.

– Вспоминал я после эту игру и думал: вот глупость-то! Вызвать землетрясение, наступив на трещину в тротуаре… ну, глупо же, понимаете? Дети – они такие.

Священник кивнул.

– А теперь, – продолжал Дженьюэри, вялым взмахом ладони разгоняя клубы сигаретного дыма, – думаю: если бы каждый всю жизнь именно так и жил, считая все, что ни сделает, действительно важным, то… возможно, весь мир стал бы совсем другим. Мы ведь в ответе за каждый поступок, так?

– Да, – согласился священник. – Конечно, в ответе.

– И если тебе отдают приказ сделать что-то не то, в ответе все равно ты, верно? Приказы – приказами, а поступок-то твой.

– Верно. Так и выходит.

– Хм-м-м…

Дженьюэри ненадолго умолк, задумался, дымя сигаретой.

– Да, так все и говорят. Но поглядите, что получается, – продолжал он, отрывисто, невесело рассмеявшись и махнув рукой в сторону зарешеченного окна. – Я – как тот парень из одной книжки… он думал, будто все, что в книгах написано, правда, и после того, как прочел кучу вестернов, решил ограбить поезд. И, ясное дело, в тюрьму угодил. В книгах полно вранья.

– Ну, не во всех, – возразил священник. – Кроме того, вы ведь не поезд грабили.

Это его замечание развеселило обоих.

– Вы эту книжку читали?

– Нет.

– Очень странная книжка… там две истории чередуются, сменяют одна другую, глава за главой, глава за главой, но между собой при том вовсе никак не связаны! В чем соль, до меня так и не дошло.

– Может, писатель пытался сказать, что все в мире взаимосвязано…

– Может, и так. Но способ он выбрал уж больно чудной.

– А мне нравится.

Так они и коротали время за разговорами.

Так этот священник и оказался тем, кто сообщил Дженьюэри, что в просьбе о президентском помиловании ему отказано.

– Похоже, президент одобряет приговор трибунала, – смущенно добавил Гетти.

– Ублюдок, – устало сказал Дженьюэри, опустившись на койку.

Время шло. Очередной жаркий, знойный день неумолимо клонился к вечеру.

– Ну что ж, – заговорил священник, – позвольте теперь сообщить кое-какие хорошие новости. Правда, мне велено было молчать, но, с учетом вашего положения, это, по-моему, ничего не испортит. Второй вылет… о втором ударе вам ведь известно?

– Известно.

– Так вот, они промахнулись тоже.

– Что?! – вскричал Дженьюэри, вскочив на ноги. – Серьезно?!

– Вполне. Они шли на Кокуру, но обнаружили над нею плотный облачный слой. Над Нагасаки и Хиросимой творилось в точности то же самое, поэтому они вернулись к Кокуре и сбросили бомбу, наводясь по радару, но, очевидно… очевидно, на этот раз оборудование действительно засбоило и бомба попала в какой-то безлюдный островок.

От радости Дженьюэри запрыгал на месте, невольно разинув рот.

– Значит, м-мы так и н-не…

– Именно. Мы так и не сбросили атомной бомбы ни на один из японских городов, – с улыбкой подтвердил Гетти. – И вот еще… от начальства я слышал, что японскому правительству отправлено сообщение, будто эти два взрыва – предупреждение, демонстрация, и если японцы не капитулируют до первого сентября, мы нанесем бомбовые удары по Киото и Токио, а далее – куда потребуется по обстановке. По слухам, сам император посетил Хиросиму и, оценив нанесенный взрывом урон, приказал военному кабинету министров сдаваться. Так что…

– Так что все получилось, – не прекращая скакать как безумный, закончил за него Дженьюэри. – Получилось! Получилось!