Черный воздух. Лучшие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Ким Стэнли Робинсон, Джонатан Стрэн cтр.№ 103

– Нет, Стелла, ты нас не обманешь! Мы помним, все помним!

Мама распродала большую часть музыкальной коллекции, кроме немногих, самых любимых вещей. Однажды Алекс отправился на ледник с мелодией «Concierto de Aranjuez» ^[54], кружащей в голове: сегодня мама включила его за работой. С негромким хрустом шагая по снегу, Алекс мурлыкал себе под нос главную тему из второй части. Ясное дело, это и есть главная тема, песня самого ледника. Как только слепой композитор сумел ухватить, передать его необъятный, продуваемый всеми ветрами простор? Наверное, такие вещи можно не только увидеть, но и услышать. К примеру, вот в этих посвистах ветра над льдом.

День выдался жутко мрачным, ветреным, снежным. Сегодня Алекс мог бы взойти к середине огромного языка прямо между щебеночных гряд: наверх все равно никто больше не сунется. Та-да-да… да-да-да-да-да-да… та-да-да… Руки в карманах, подбородок к груди – так он и шел навстречу гудению ветра. Казалось, весь мир – здесь, вокруг… вот только в убежище на таком холоде дольше минуты не просидишь.

В поисках новой работы отец то и дело уезжал из города на несколько дней. Однажды утром Алекс проснулся под музыку из «Пензанских пиратов». Эта опера была одной из их любимых, мама то и дело слушала ее за работой и каждую субботу, с утра, а потому либретто каждый знал наизусть и нередко подпевал исполнителям, а Алекс безупречно мог подражать всем интонациям своего любимца, Пиратского короля.

Одевшись, он спустился на кухню. Мама стояла спиной к нему, у плиты, подпевая певице. Утро выдалось ясным, а огромные окна кухни были обращены на восток, и солнечный свет заливал все вокруг – раковину, тарелки, белую кухонную плиту, линолеум, цветы на подоконнике и Стеллу, сидевшую среди цветов и с удовольствием слушавшую мамино пение.

Рослая, широкоплечая, мама Алекса с каждым годом стриглась все короче, и теперь ее волосы превратились в шапочку мелких, тугих темно-русых кудряшек с несколько более длинной прядкой на затылке, вдоль шеи. «Скоро и ей конец, – подумал Алекс, – и тогда мамины волосы станут такими короткими, что дальше некуда». Увлеченная пением, мама опиралась изящной рукой о плиту и смотрела в окно. Голос у нее был довольно низкий, звучный, волнующий, будто у настоящей певицы, только красивее, а подпевала она арии Мейбл, узнавшей, что Фредерик сможет уйти от пиратов только в 1940-м ^[55].

Когда ария Мейбл завершилась, Алекс вошел на кухню и двинулся к кладовой.

– Эта – совсем короткая, – заметил он.

– Да, затягивать ее было бы совсем не к месту, – откликнулась мама. – В этом ведь ничего забавного нет.

Однажды вечером, в то время как отец отправился в очередную поездку, маме пришлось заночевать у Айлин, Иры и Гэри: Гэри арестовали, и Айлин с Ирой нужна была помощь. Алекс со Стеллой остались дома одни.

Стелла, расхаживая по опустевшей квартире, мяукала без умолку.

– Понимаю, Стелла, все понимаю, – раздосадованный, сказал ей Алекс. – Но их нет. Нет. И до завтра они не вернутся.

Но кошка и ухом не повела.

Алекс отправился в отцовский кабинет. Сегодня ему выпал случай что-нибудь почитать в относительном тепле и уюте, только с книгами нужно обращаться очень, очень бережно…

Книжные полки оказались пусты.

Алекс замер перед ними, изумленно разинув рот. Он и не думал, что книг продано так много. На отцовском столе оставались две-три, но их трогать Алексу не хотелось – тем более что они оказались словарями.

– Ну, это для меня – все равно, что китайская грамота.

Вернувшись в гостиную, он извлек из мешочка обрывок бечевки и попробовал увлечь Стеллу игрой, но играть кошка не пожелала. И на колени к нему не пошла. И мяуканья не прекратила.

– Стелла, заткнись!

Но кошка, умчавшись прочь, расплакалась жалобней прежнего.

Всерьез разозлившийся, Алекс отыскал склянку с кошачьей мятой и высыпал щепотку на линолеум в кухне. Стелла, мигом примчавшись, принялась нюхать траву, а затем и кататься по ней с боку на бок, а после буйно играла с бечевкой, пока не запуталась в ней хвостом. Тут кошка замерла, смерила Алекса мутным, испуганным взглядом, со всех ног умчалась в обычное свое убежище и наотрез отказалась выйти наружу. Тогда Алекс включил «Пензанских пиратов» и слушал их, слушал, пока наконец не уснул.

Мама сказала, что для Гэри подыскали хорошего адвоката, и на душе у всех сделалось как-то полегче. А спустя пару недель отец нашел новое место – специально позвонил с работы домой, чтоб поскорей рассказать об этом родным.

– Где? – спросил Алекс маму, как только та повесила трубку.

– В Канзасе.

– Значит, переезжаем.

– Да, – подтвердила мама. – Опять переезд…

– А там тоже есть ледники?

– Думаю, да. В холмах. Может быть, не такие большие, как наш, здешний. Но ледники есть везде.

Перед отъездом Алекс в последний раз вышел на лед. Все вокруг укрыл тонкий слой хрусткого снега. Причудливый, сказочный снежный пейзаж… Погода стояла ясная, небо сияло необычайной, невероятно бледной голубизной, белый простор ледника до боли слепил глаза. Высоко-высоко, над западным горизонтом, выгнулись полумесяцами несколько перистых облаков. Снег слегка, самую малость подтаивал, повсюду сверкали капли воды, и каждая заключала в себе крохотную, разноцветную искорку радуги. Звон капели, журчание, плеск талой воды доносились со всех сторон, яркий свет словно бы бил сквозь глаза прямо в мозг, подрагивал, оглушал.

Расселина напротив убежища Алекса сделалась шире, и доски скамьи попадали наземь. Ледяная стена вокруг валуна треснула, раскололась, осыпав деревянные плахи осколками льда.

Ледник двигался. Ледник дышал. Ледник жил. Никаким плотинам с электрическим подогревом его не остановить. Казалось, мощь его громадного податливого тела сочится снизу, словно холод сквозь вымокшие подошвы ботинок, вливается в мышцы, переполняет грудь. Ослепленный светом, падающим отовсюду, как лучи ламп над операционным столом (каждый камешек, укрытый снегом, – будто алое пятно на прозрачном диапозитиве), Алекс сощурился, прикрыл глаза. Белый свет… белый свет над белым простором…

Вдали гулко, раскатисто треснул куда-то стремящийся лед. Лед, ветер, тучи, солнце, планета – все вокруг двигалось, двигалось своим путем, не прерывая движения ни на минуту.