Лунные хроники. Мгновенная карма - читать онлайн книгу. Автор: Марисса Мейер cтр.№ 61

Я столько раз повторяю разные варианты этой речи, что она начинает терять смысл. Слова сливаются. Путаются во рту. Но я продолжаю улыбаться, продолжаю двигаться. У меня в руках сумка, полная голубых флаеров с подробным описанием предстоящего мероприятия, и… да, Квинт почти справился. Вернее, мы справились, поскольку я настояла на том, чтобы он позволил мне отредактировать текст, прежде чем отдавать листовки в печать, и в итоге я нашла две опечатки и одну орфографическую ошибку. Однако должна признать, что готовый продукт намного лучше того, что мог бы получиться у меня, если бы я сама взялась за это.

Флаеры бросаются в глаза. Все просто, но эффективно. На обратной стороне каждого флаера Квинт разместил сведения о тюленях, которых мы будем выпускать – где и как их обнаружили, в каком состоянии, – обрисовал их характеры и вставил фотографии каждого. Даже в черно-белом и слегка зернистом качестве эти снимки производят потрясающее впечатление и никого не оставят равнодушным. Реакция людей предсказуема: удивленное «Ах», приглушенное «Боже», переходящее в сочувственный вздох. Реакция, может быть, и не оригинальная, но могу сказать, что искренняя. Людей трогают истории несчастных животных. Я надеюсь, что это выльется в поддержку и пожертвования.

Я делаю паузу, чтобы глотнуть воды из бутылки. Фестиваль начался в девять утра, но гости все еще резвятся на пляже и будут прибывать до захода солнца, чтобы посмотреть на фейерверк, который обещают запустить с баржи в заливе.

С того места, где я стою, мне видна вереница машин, которая тянется вдоль Мейн-стрит. Люди отчаянно ищут места для парковки, которых уже не осталось. У домовладельцев в радиусе двух миль отсюда урожайный день: они хорошо подзаработают, позволяя парковаться на своих лужайках и взимая по двадцать баксов за машину.

Вдоль скал и набережной выстроились длинные ряды палаток, где торгуют всякой всячиной, от самодельных кормушек для птиц до пакетиков со специями. Я утопаю в ароматах солнцезащитных кремов и запахе шипящих на угольном гриле сосисок из ларька хот-догов. Вдоль палаток натянуты веревочные ограждения, чтобы люди могли свободно подходить к прилавкам, но в остальном пляж забит одеялами, полотенцами, стульями и зонтиками. Такого многолюдья я еще никогда не видела.

Я замечаю Джуда в отдалении на берегу, он ловит мой взгляд и машет рукой. Ари стоит позади него, беседует с женщиной, торгующей крашеными саронгами и футболками. Я привлекла их к раздаче флаеров. Даже Эзра, лучший друг Квинта, пришел помогать, хотя и утверждает, что явился лишь потому, что на уикенд Четвертого июля съезжаются самые симпатичные девчонки. Я напомнила ему, что сегодня он представляет Центр, и умоляла обойтись без домогательств к туристкам. Я нагрузила всех троих голубыми листовками и подробно рассказала как о завтрашней уборке, пытаясь вбить им в головы такие фразы, как общественная работа, повышение сознательности и свобода для обитателей нашей дикой природы. Пока Джуд – взглядом, который он оттачивал годами – не заставил меня замолчать. Так братец дает мне понять, что я перехожу от обмена полезной информацией к тому, что он называет «Прю-сплейнингом». Что, по его словам, ничуть не лучше менсплейнинга ^[46].

В общем, я на подъеме. Несмотря на то, что у нас с Квинтом было меньше двух недель на подготовку, я рада, что наш план наконец-то осуществляется. И чувствую, что нас ждет успех.

К тому же мироздание на моей стороне.

Я вручаю несколько флаеров шумному семейству, по-королевски разместившемуся под навесом. Они явно закоренелые пляжники, вооруженные всем необходимым, от портативного Bluetooth-динамика до раскладных столиков и ведерка со льдом, откуда выглядывает бутылка розового игристого, хотя алкоголь на пляже запрещен. Впрочем, за соблюдением этого правила никто особо не следит. Семейство с энтузиазмом откликается на мой призыв, заверяя, что они с удовольствием придут на уборку.

Я вприпрыжку двигаюсь дальше.

Мой взгляд падает на Квинта, и только тогда я осознаю, что какая-то частичка меня искала его с тех пор, как… ну, с тех пор, как потеряла его из виду. В руках у него фотоаппарат. Не телефон, а настоящая камера, с большим объективом и маленькими кнопками сверху, назначение которых мне неизвестно. Такую технику в школу не принесешь – похоже, камера весит тонну и наверняка очень хрупкая, – и все же мне кажется странным, что я никогда раньше не видела его с ней. Глядя на него сейчас, я понимаю, что он в своей стихии. Так легко и уверенно он настраивает объектив. Квинт приседает, чтобы сфотографировать что-то на песке, и мне ужасно хочется узнать, что там такого интересного. Вот он встает, оглядывается вокруг и делает снимок горизонта. Фотографирует ребятишек, подталкивающих краба прутиком. Фотографирует пляжные зонтики, пустые полотенца и брошенные сумки-холодильники; серфера с доской под мышкой и взглядом, устремленным на волны.

Квинт замирает на мгновение, а потом поворачивается, описывая почти полный круг, окидывая окрестности наметанным глазом художника. Может, выбирает ракурс или оценивает освещение.

Его взгляд останавливается на мне.

Я цепенею, смущенная тем, что меня застукали за столь откровенным подглядыванием. Но он лишь усмехается и поднимает камеру. Я закатываю глаза, но подыгрываю ему, вскинув руку со знаком мира и улыбаясь в объектив. Хотя он стоит слишком далеко, мне кажется, что я слышу щелчок затвора.

Я показываю ему язык.

Он сияет. Я не слышу его, но моя память с легкостью воспроизводит непринужденный смех.

– Ты права, – вдруг раздается рядом голос Ари. Я не видела, как она подошла. Она наблюдает за Квинтом с понимающей улыбкой. – Я думала, ты преувеличиваешь, но нет. Он и в самом деле отвратителен.

– Я никогда не говорила, что он отвратителен, – ворчу я.

– Я почти уверена, что говорила.

– Нужны еще флаеры? – спрашиваю я, когда вижу, что в руках у нее ничего нет.

Она достает еще одну стопку из моей сумки на бедре и уходит.

Я стараюсь не смотреть на Квинта и иду в другую сторону. Улыбаясь. Вступая в разговоры. Рассказывая людям о Центре и завтрашнем празднике освобождения животных.

И вдруг мне на глаза попадается мальчонка лет десяти. Он топает ногой, разрушая песчаный замок своей младшей сестры.

Я задыхаюсь от негодования. И, прежде чем понимаю, что делаю, сердито сжимаю кулак.

В следующее мгновение мальчишка получает по голове пляжным мячом и, сбитый с ног, валится на песок.

Я вздрагиваю. Мне не хотелось, чтобы его ударило так сильно, но все же. Особенно жаль их бедную мать, которой теперь приходится утешать двоих рыдающих детей.

Я разжимаю кулак, но после того, как волна космической энергии пронеслась сквозь меня, мой внутренний радар уже настроен. Я иначе оцениваю окружающих меня людей и их далеко не образцовое поведение.