Лунные хроники. Мгновенная карма - читать онлайн книгу. Автор: Марисса Мейер

Квинт Эриксон опаздывает.

Опять.

Чему тут удивляться? Я и не удивлена. Я бы скорее удивилась, если бы он хоть раз пришел вовремя. Но, черт возьми, сегодня? Именно сегодня?

Я закипаю, нервно барабаня по доске для презентаций, лежащей на столе. Я внимательно слежу за стрелками часов над дверью класса и еле слышно повторяю текст, который целую неделю учила наизусть.

Наши пляжи и прибрежные воды – дом для множества удивительных живых существ. Рыбы, млекопитающие, морские черепахи и…

– Акулы, – говорит Майя Ливингстон, стоя у доски – на протяжении десятилетий подвергались жестокому обращению со стороны Голливуда. Они не такие чудовища, какими их изображают люди!

– К тому же, – добавляет Эзра Кент, ее напарник по лабораторным работам, – еще неизвестно, кто кого ест. Я имею в виду, знаете ли вы, ребята, что люди на самом деле едят акул?

Майя бросает на него хмурый взгляд.

– В основном, плавники. Чтобы быть точным.

– Верно! Из них готовят суп, – продолжает Эзра. – Суп из акульих плавников – это, типа, суперделикатес, потому что их можно долго жевать, и они при этом хрустят. Представляете?! Вы как хотите, а я обязательно попробую.

Некоторые из наших одноклассников притворяются, что их тошнит от отвращения, хотя очевидно, что Эзра пытается добиться именно такой реакции. Большинство зовет его EZ ^[1]. Раньше я думала, что это намек на многочисленные амурные приключения Эзры, но теперь склоняюсь к мысли, что виной всему его репутация балагура. Учителя в нашей школе давно усвоили, что лучше рассаживать их с Квинтом подальше друг от друга.

– Как бы то ни было, – перебивает Майя, пытаясь вернуть разговор в нужное русло. И продолжает рассказывать о зверствах охотников на акул, когда рыбам отрезают плавники и выпускают обратно в воду. Без плавников акулы опускаются на дно океана и либо задыхаются, либо их заживо съедают другие хищники.

Все в классе кривятся и морщатся.

– А потом они превращают их в суп! – добавляет Эзра, на случай, если кто-то прослушал эту часть рассказа.

Проходит еще минута. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь успокоить натянутые нервы. В восьмимиллионный раз за этот год в голове крутится безнадежное: «Нет. Никого. Хуже. Квинта. Эриксона».

Я даже напомнила ему вчера: «Не забудь, Квинт, завтра важная презентация. Ты приносишь доклад. Ты помогаешь мне со вступительным словом. Так что, пожалуйста, ради всего святого, хотя бы в этот единственный раз, не опаздывай».

И что в ответ?

Он просто пожал плечами.

Я занятой парень, Пруденс. Но сделаю все, что в моих силах.

Действительно. Видимо, он очень занят во вторник с самого утра и до половины девятого.

Я знаю, что справлюсь со вступлением сама. В конце концов, репетировала я одна, без Квинта. Но он должен принести бумаги. Чтобы класс мог уткнуться в них, пока мы рассказываем. Это поможет отвлечь их скучающие, равнодушные взгляды от меня.

Класс вяло аплодирует, и я снова пытаюсь сосредоточиться. Хлопнув пару раз, я роняю руки на стол. Майя и Эзра собирают свои презентационные материалы. Я смотрю на Джуда, сидящего в первом ряду, и, хотя вижу лишь его затылок, знаю, что он не сводит глаз с Майи с тех пор, как она вышла к доске, и не отведет взгляда, пока она не вернется на место. У него нет другого выбора, кроме как отвернуться либо привлечь всеобщее внимание этим пристальным взглядом. Я очень люблю своего брата, но его влюбленность в Майю Ливингстон тянется с пятого класса и – если честно, – уже начинает казаться слегка безнадежной.

Я ему сочувствую. Он действительно сохнет по ней. Ничего удивительного – она же Майя Ливингстон. Почти весь десятый класс влюблен в нее. Но я хорошо знаю своего брата. Ему никогда не хватит смелости пригласить ее на свидание.

Потому и безнадежно все это.

Бедняга.

Но не он один – мое положение не лучше. Майя и Эзра возвращаются на свои места, а Квинта все нет. Нет и бумаг, которые он должен принести с собой.

В порыве отчаяния я выуживаю из сумки красную помаду и быстро наношу свежий слой, на случай если она уже потускнела с тех пор, как я подкрашивалась перед уроком. Вообще-то я не злоупотребляю косметикой, но яркая помада подобна мгновенному допингу для самооценки. Это моя броня. Мое оружие.

Ты справишься, говорю я себе. Тебе не нужен Квинт.

Сердце колотится в груди. Дыхание сбивается. Я сую тюбик помады обратно в сумку и беру карточки. Не думаю, что они мне понадобятся. Я так много тренировалась, что теперь даже во сне рассказываю об ареалах обитания и защите окружающей среды. Но с карточками в руке мне будет спокойнее.

По крайней мере, я так думаю. Надеюсь.

До тех пор, пока меня не охватывает внезапный ужас. Мне становится страшно, что чернила растекутся в потных ладонях, и карточки станут нечитаемыми. Нервы снова взвинчиваются до предела.

– Итак, мы подошли к последней презентации в этом учебном году, – говорит мистер Чавес, бросая на меня едва ли не сочувственный взгляд.

– Извини, Пруденс. Мы тянули, сколько могли. Может быть, Квинт присоединится к нам до того, как ты закончишь.

Я заставляю себя улыбнуться.

– Все в порядке. В любом случае я планировала взять на себя большую часть доклада.

Нет, не все в порядке. Но отступать некуда.

Я медленно встаю из-за стола, сую карточки в карман, беру презентационную доску и большую сумку, набитую дополнительными материалами. Руки подрагивают. Я выдерживаю паузу и полностью выдыхаю. Зажмуриваюсь и мысленно повторяю свою мантру, которую непременно вспоминаю, когда собираюсь выступать перед аудиторией.

Это всего лишь десять минут твоей жизни, Пруденс, а потом все закончится, и ты пойдешь дальше. Всего десять минут. Ты справишься.

Открыв глаза, я расправляю плечи и иду к доске.

Дело не в том, что я не умею выступать на публике. На самом деле, у меня это неплохо получается, главное – начать. Я хорошо владею голосом и знаю, как сделать так, чтобы все могли меня слышать. Я всегда много репетирую, до тошноты, чтобы не спотыкаться на словах, и стараюсь выглядеть живой и заинтересованной.

Но минуты перед началом ужасны. Я почему-то всегда убеждена в том, что непременно что-то пойдет не так. Со мной случится помрачение рассудка, я забуду все слова и начну потеть. Потом стану красной как рак. И грохнусь в обморок.