Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… - читать онлайн книгу. Автор: Эрих Мария Ремарк cтр.№ 94

25.12.<1951. Порто-Ронко>

Мы затратили столько усилий, чтобы прожить мимо жизни, — надо теперь постараться ухватить ее и очистить от шелухи, как ядро ореха. (Так начать новую книгу.)

Но кто может требовать, чтобы что-то или кто-то действительно (и полностью) был подобен, соответствовал своей фантазии? Не довольно ли того, чтобы кто-то мог где-то расстелить ее парчовую ткань? И почти безразлично — на столе из розового дерева или просто из еловых досок? Если это всего лишь стол, поверхность, опора, чтобы поймать свет и вдвойне, многократно отразить его? Мы порой так мало спрашиваем, но так много хотим знать.

Если паруса подняты, достаточно любого ветра. (Так начать другую книгу.) Война шла уже второй год и т. д. Все еще государственные мужи, дающие автографы и бомбы кинозвезд. Биржа начинает расти. Ночные клубы… и на фронтах… К. Ц. ревут эти… Сочувствие было дешевым и пошлым, как старое пиво.

* * *

Я знал все. Я знал, что был готов. К любому ветру. И я видел опасность. Это было бы брошено слишком высоко, в слишком разреженный воздух — это не могло бы оставаться среди остального: известий с фронта, смерти, уничтожения, Варшавы — никогда не было бы единорогов, если бы не…

Начать: мне было сказано, что я должен вооружиться, — Европа получила бы шок…

Этого не случилось. Я видел Гавр, но я видел это в 1917-м по-другому. Я видел тогда меньше разрушений, чем в 1918-м. Я шел по Парижу — я стоял — все изменилось, поскольку изменился я.

Потом я вернулся — дома ничего не изменилось, меня звало из некой невиновности, которая не являлась таковой, но теперь таковой казалась.

Некто, кто слышит по берлинскому (московскому) радио вальс Штрауса, думает о своем родственнике, который там сидит в тюрьме (или будет убит — он ждет известия).

Некто, кто живет один; настраивает свое радио так, что какая-то другая станция вмешивается в паузах в это вещание, звучит как бы издалека — как будто рядом с ним живут люди, которые тоже слушают радио. Обман собственного одиночества.

У смерти и агонии нет национальности. Возможно (как мотив), боль не имеет (не знает) национальности (смерть — тоже).

Большая любовь не знает юмора. Поэтому чувствуешь себя всегда потерянным.

Никакая любовь не знает юмора. Она никогда не будет смеяться сама над собой. Это бы ее упразднило. Превратило в ничто.

31.12.<1951. Порто-Ронко>

27-го утром в Цюрих. Обедал с Файльхеном. Устрицы, после долгих месяцев. Как все, чего долго не пробовал: ново, неожиданно. Отель полон спекулянтов. Много балканских лиц. Деньги, оружие, бог знает что. Швейцария кажется здесь островом.

Так: роман об этом. Подоплека: швейцарское мещанство, отель, бар в маленьком городишке, спекулянты. Бурле — поставщик оружия, богатый человек, швейцарец, в Европе: добрый отец, буржуазный, бравый. Его жена: «Ах, Боттичелли, я его вообще не люблю». Коллекционер: «Теперь у нас весь Моне». Что же касается того… этот (без всякой связи) Израиль мог позволить себе выиграть войну, потому что он продал такое плохое (остатки, брак) вооружение Египту, что арабский легион и т. п. ничего не мог сделать против лучше вооруженных евреев.

Пополудни гулял; лавки. Вечером в семье Файльхенфельдта. Даже икра. Наверное, Швамбергер рассказал, как я отзывался об их жадности. Картины. Милый Ренуар, рисунок купальщицы, прекрасный пейзаж Сезанна.

На следующий день Деш, без галстука, длинная грива волос, в дезинтерийного цвета мавританско-французской шинели с цельнокроенным капюшоном. Видел много таких в городе. Кажется шиком для экзистенциалистов и продвинутых интеллектуалов. Позволил мне, не без охоты, заплатить за обед. Вечером в семье Файльхенфельдта; вернулись с выставки Дега в Берне, скоро стали зевать. Позже Деш. (Перед этим еще Вернер Классен, мелкий издатель, по поводу глупого договора, который составил мой адвокат Гаутчи, — был вполне разумен.)

Следующий день. Файльхенфельдт. Собственноручно приготовленная гусиная печень, позже вечером — Клаус Хардт и жена издателя «Шпигеля» Аугштайна. Еще один другой день. Потом к Файльхенам. Посидел. Пришли его и ее знакомые. Они как обычно: он должен уйти. Я ушел на час раньше. Прохаживался по платформе. Они появились снова вместе. Предположительно, как часто бывает, недоразумение. Файльхен. Те должны были зайти только на минутку. Следует заметить: что-то учинят, потом безобидное «почему?» Другие просто слишком чувствительны! Как женщины защищают свои владения!

Вернулся. Письма. Телеграммы. Линдли хочет взять вторую книгу*, от которой хотел отказаться Шустер из «Эпплтона». Свиньи эти издатели! «Эпплтон». Боится, книга не вернет задаток, — сразу же готовится разорвать контракт. Я якобы в мае предоставил слишком поздно. Это их в декабре осенило.

21.01.<1952. Порто-Ронко>

Работал дальше. Запнулся, продолжил. Не ожидаю многого от этой книги — только то, что она поможет (несколько) через год, когда будет, надеюсь, время, чтобы найти что-то новое.

Если приходится из-за налогов и т. п. каждый год писать по книге, чтобы что-то заработать на содержание Петер, то это скверное дело. Придется заняться чем-то другим.

По телефону говорил с Полетт. Хорошо, что она есть. Все больше и больше. Есть что-то, что приносит радость. Иначе действительно ничего бы не было. Н., Петер — нет. И друзья. Вряд ли. Каждый за себя.

Она пусть не совсем, но как-то поддерживает спокойное время. С конца декабря не был в деревне. Не выходил из дома. Без депрессии. Хорошо. Становлюсь независимым, если так все и дальше пойдет. Независимым от ожидания.

Погода помогает. Фен, но все еще хорошо. У кухонного окна первые распустившиеся ветки мимозы.

09.02.<1952. Порто-Ронко>

Дюрер: «Искусство правдиво прячется в природе, кто может его вырвать из нее, тот будет им владеть».

Вчера по телефону говорил с Полетт. Время, когда исчезает разделенность. Время к некоторой перемене. Я уже семь месяцев здесь. В работе над книгой* еще не видно конца. Трудности начинаются теперь. Всю любовную историю разделить на временные отрезки, продвигающееся вперед знакомство, сомнения — и в то же время удерживать. Держать в единстве. Давать объем. Целостность. Контрасты по необходимости сводить воедино. Потребность побега, которая, несмотря на понимание, может все разрушить. Легче жить, обходясь без всего, чем найти что-то и это потерять.

18.02.<1952. Порто-Ронко>

Вчера вечером кварцевая лампа. Стояла всю зиму без дела. Сразу же сгорел. Должен всегда все сразу иметь и делать. Сегодня небесное утро, становится холоднее. Писал на террасе. С Анитой Айнзидель в Аскону. Перед Бателло с ней, Розенбаумом и Линсоном. О поэзии, Хайдеггере, Гегеле, отрыв слова от реальности; декорация для себя; зеркало, которое отражается в зеркалах; эхо, которое себя умножает, но где осталось то, что его порождает? Если есть образы, можно привести их в соотношение друг с другом. Фехтование зеркал.