Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… - читать онлайн книгу. Автор: Эрих Мария Ремарк cтр.№ 35

Очень тороплюсь отправить это письмо. Все ошибки — следствие моего лихорадочного желания быть правильно понятым. Два года назад у меня было несколько небольших сердечных приступов, и мне совершенно не хотелось писать, и не только письма. Теперь же мне намного лучше.

От всего сердца желаю Вам всего, всего самого хорошего и передайте от меня привет Гордону!

Ваш старый поклонник,

Ремарк.

Гансу-Герду Рабе

Рим, 24.01.1966 (понедельник)

[Шапка письма: Эрих Мария Ремарк, Порто-Ронко, Аскона]

Отель «Флора», виа Венето, Рим

24 января 1966 года

Дорогой Ганс-Герд!

Большое спасибо за твое письмо с газетными вырезками; насколько я вижу, ты работаешь во многих областях, а также выступаешь в роли театрального критика. Это напомнило мне о моих первых попытках на этом поприще; кажется, я писал в давно несуществующую газету «Оснабрюкер ландесцайтунг» и должен сказать, что то время — а это было в 1919 и 1920 годах — я вспоминаю с нежностью, хотя, естественно, тогда я был еще незрелым для настоящей критики. Помнится, я тогда едва избежал удара зонтиком от взбешенной учительницы пения, устроившей для своих учеников открытый литературный вечер*, который я, со свойственным мне тогда нахальством, посчитал чрезмерно напыщенным. Это была наша юность, и поэтому я этого не забываю.

Ты прав — с годами удары сыплются чаще, и кучка выживших тает все быстрее и быстрее. Мы, однако, не сидим на печи и не спешим сдаваться. Надо равняться на древних, когда возраст означал мудрость, но одновременно и способность к действию, чести и свершениям. Человек остается молодым до тех пор, пока не опускает руки, и слава богу, что у нас с тобой профессии, не знающие пенсионного возраста и не требующие ухода в отставку.

Я приехал в Рим, чтобы убежать от холодов. Недавно у нас был оползень, уничтоживший сад, гараж и автомобиль. Дом по счастью уцелел, но я, несмотря на это, уехал, потому что моей жене зимой очень одиноко в Порто-Ронко, да и мне бодрость римской жизни идет на пользу. Врач приходит каждые два дня. Я, к сожалению, до сих пор еще легко утомляюсь, но хожу на прогулки, а с балкона обозреваю вид на Пинчио и сад Боргезе. Ты же в это время мотаешься с востока на запад и обратно, и я желаю тебе, чтобы это было интересно. Думаю, что это и без того доставляет тебе удовольствие.

Как всегда, сердечный привет от твоего старого друга

Эриха.

Гансу Эберхарду Фридриху/Редакция культуры газеты «Вельт ин Гамбург»

Рим, 30.01.1966 (воскресенье)

[Шапка письма: Гранд-отель «Флора», Рим]

Дорогой господин Фридрих!

Наконец-то я отправляю Вам интервью с самим собой. Вначале мне казалось, что написать его будет очень легко — до того момента, когда я принялся за дело. Я сделал две попытки и уже хотел было сдаться, ибо мне очень противно писать о самом себе, но потом решил все же отослать Вам то, что я уже написал: решайте сами, как это можно использовать и надо это Вам или нет. Если Вы вернете мне это назад — то мне сразу станет ясно: это совсем не то, что было нужно Вам. Если Вы это примете, то мне не придется просить Вас погладить меня по головке.

Здесь у меня нет секретарши, которая могла бы перепечатать текст — поэтому великодушно простите, что письмо написано от руки, но я надеюсь, что мой почерк легко читается.

Удивительно, как может человек открывать в себе антипатии, о которых раньше даже и не подозревал, — например, антипатию к рассказам о самом себе! Я потратил больше двух недель на написание нескольких страниц, но не удовлетворен и этим. Верните мне всю эту писанину, если Вы думаете так же, как я, — и мы во время дружеской встречи в Риме, Порто-Ронко или в Париже, сидя за столом с бутылкой вина, проводим в последний путь этот неудачный эксперимент.

Здесь уже наступила весна! Сердечный привет от Вашего

Эриха Марии Ремарка.

Йозефу Каспару Витчу/«Кипенхойер и Витч», Кельн

Нью-Йорк, июль 1966 года

[Шапка письма: Эрих Мария Ремарк]

Дорогой друг!

Из Вашего издательства до меня доходят слухи о том, что там собираются отмечать день Вашего рождения. «Уже шестьдесят!» — думаешь с удивлением, представляя себе Вашу неизбывную жизнерадостность, Ваш юношеский энтузиазм, Ваш юмор и Вашу неистощимую работоспособность, но одновременно и восклицаешь: «Всего шестьдесят!» — когда думаешь о Вашей тяжкой работе и о достижениях, о возрождении, в буквальном смысле, на разбомбленной почве, о построении на руинах во всем прежнем блеске нового, по сути, издательства.

Итак, уже шестьдесят! Полдень жизни! Торжественное и праздничное время! Летний сад! Но Вы наверняка воспринимаете эту беспощадную игру бытия с годами и числами отнюдь не торжественно, а скорее весело, и я позволю себе перейти ко второй, поэтической части моего обращения: «О полдень жизни! Вторая юность!» Я с большой радостью хотел бы сесть с Вами на берегу этого идиллического озера, чтобы выпить бокал-другой вина, которое я, по этому случаю, принесу из подвала. Этому вину больше лет, чем нам с Вами вместе взятым. В прозаическом процессе старения оно обретает мягкость, аромат, зрелость и гармонию. Давайте следовать его примеру!

Много превосходящий Вас годами

Эрих Мария Ремарк.

Йозефу Каспару Витчу/«Кипенхойер и Витч», Кельн

Порто-Ронко, 01.08.1966 (понедельник)

Дорогой друг!

Если Вы уже думали о том, чтобы сдвинуть мой день рождения на несколько дней, то я пошел дальше и сдвинул его на несколько месяцев — то есть до Вашего шестидесятилетия, дня рождения моего астрологического товарища по несчастью, Рака. Не надо ничего выдумывать, не надо ничего исправлять! Пусть мне будет стыдно! Даже путешествие в Нью-Йорк* и последовавшее за этим явное, нерешительное оцепенение и ослабление ощущения бытия не могут служить мне извинением! Блистательно принял прекраснейший розовый букет в моей жизни; бесчисленные великолепные цветочки, за которыми до моего приезда ухаживала «Розочка»*. Они сохранились за много дней до моего возвращения, и в дополнение к ним — Ваше великолепное письмо! А я? До сего дня не ответил — презренная неблагодарная скотина! Простите меня! Поймите меня! Меня только сейчас начинает отпускать это странное оцепенение, и это первое письмо, которое я пишу. Тысяча благодарностей за то, что думаете обо мне! Я надеюсь, что свой день рождения Вы провели за обильным столом, уставленным великолепными блюдами и напитками, а не так, как я свой — на борту «Микеланджело», итальянского судна с неважной репутацией и скверной кухней, голодая за шампанским (слава богу, что хоть оно было!) и закусывая его черствым хлебом. Отвратительными были даже спагетти! Но зато Нью-Йорк был великолепен! Нам непременно надо когда-нибудь побывать там вместе! Потом был Порто-Ронко, любимый, но неожиданно безжизненный и сонный. Сейчас он снова начинает оживать в своем жемчужном волшебстве. Ваш старый коньяк 1811 года ждет Вас! Когда Вы приедете? Лето здесь было безрадостным, холодным и пасмурным, но август должен принести с собой тепло и синеву неба!