Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… | Эрих Мария Ремарк | страница 105 | LoveRead.ec

07.03.<1965. Порто-Ронко> воскресенье

Рецензия на «Грека Зорбу» в «М. Д.» — это киноверсия одного из фальшивых мифов, которые утверждают, что только безответственные авантюристы знают, как надо жить. Верно: надо рассмотреть все подобные истины! (Как делал Б. Шоу.) Этого хватит на две жизни от и до!

Вчера с Липманами за вином. С нами молодой немец, уклоняющийся от воинской службы.

Читаю дальше дневник Беренсона. Нахожу все больше и больше сходства — как в поверхностном, так и в привычках. Рак! Со всеми своими shortcomings*!

Звонил П. Жизнь и все ответы. Вчера с Петер, так как я ей обещал. Жалобы, как всегда.

В саду. Камелии начинают цвести. Первые лимонницы. Цветущая молодая дафния. Большая старая отмерла год назад. Теперь цветет молодая. Как просто!

Состояние сейчас: похоже на войну, когда находишься в таком положении, которое опаснее, чем в мирное время, но не так опасно, как на самом фронте. Может ударить — чаще, чем в мирное время, но не так, как под ураганным огнем. Можно жить с этим и быть почти довольным. Как у Рюккерта: «Он шел в сирийскую страну…»*

Вот так происходит с сердечниками.

Две книги: книга о больном от первого лица*; книга Роберта и Целестины Уоллис «Компания за столом».

И весь мир со всей его справедливостью и несправедливостью, с его массовыми убийствами, его неискупленными (что это вообще значит) и искупленными преступлениями, с его непостижимой красотой и его непостижимой чуждостью сужается вдруг в одну-единственную смерть.

И все, что остается в конце, это чья-то рука, которая удеживает от смерти. Если у него есть такая, если найдется, если он знает такую — или и это уже больше ничего не значит, и он чувствует, что он один (и даже это: один в тысячу раз больше, чем все «одиночества», известные ему) запущен в безвоздушную рушащуюся бесконечность, подобно людям на воздушном шаре в пьесе Гран-Гиньоля с незабываемым началом: «Бум! Что это было? Это как раз взорвалась земля».

Без слов! Без хрупких тонких поручней слов.

Книгу возможно начать* иначе: предвесеннее предвечерье на террасе, первый тонкий месяц, первые камелии, горы напротив еще в снежной пыли — тишина, осторожность в груди, чувство, что лучше тише дышать, чтобы ничего не разбить, — и другое: переживешь ли эту ночь. Только одно предчувствие, но ночь становится великой, неконтролируемой, платком, которым можно задушить и исцелить. Каждое утро выныривает, должно выныривать, как Афродита из пенного, окрашенного вином моря, ветер в волосах, горизонт позади, средиземноморское, антибское утро. И каждый вечер последний, с серпом луны, широким, высоким небом, прозрачной зеленью, белым туманом, которого нет.

Стихотворения

Я и ты

В молчанье я бреду сквозь мглу,

Бреду один сквозь мрак ночной,

Не жалуюсь и не молю —

Лишь сумрак ночи предо мной.

Во тьме страдаю, молчалив,

Но юной крови жарок ток, —

Упрямо голову склонив,

Я верю, сир и одинок:

В конце пути найду приют,

Во мраке розы расцветут,

Рассеет мертвой ночи ад

Твой золотистый, теплый взгляд!

И стихнет сердца скорбный стон,

И обратятся в явь мечты,

И сбудется заветный сон:

Мы будем вместе — я и ты!

Прощание

Прощай! Иду искать забвенья

Вдали. Теснит страданье грудь.

К чему рыданья, утешенья?

С ним счастлива, коль сможешь, будь!

Но знай: безлунной ночью стылой,

Когда в слезах проснешься ты

И не поймешь, что пробудило

Давно погибшие мечты;

Во тьму тревожно глядя, сникнув,

Уж не уснешь, тоску тая, —

Забытое тебя настигнет —

И снова будешь ты моя!

До-диез минор

О, прежде чем навеки разлучиться,

Обнять в последний раз тебя, родная,

Взглянуть в глаза, что были столь лучисты,

И помолчать, тебя запоминая!

Позволь мне помечтать о счастье полном,

Которое б могло быть вечно с нами:

Как плыли б мы с тобой по бурным волнам

На корабле, украшенном цветами!..

Позволь же лишь на миг — тебя молю я —

Щекой прильнуть к руке твоей, родная,

Подставь свой алый рот для поцелуя

И… помолчи, меня запоминая.

Вечерняя песня

Как ни гнетут весь день меня сомненья,

И суд толпы, и муки, и печали —

Один твой поцелуй сулит забвенье

Страданий всех, что днем меня терзали.

Пусть день сжигает жаром нестерпимым,

Палит и силы жить меня лишает —

Касание одно руки любимой

Мне силу и надежду возвращает.

Так пусть мои бессмысленны боренья —

Все ж счастлив я. Ведь знаю: на закате

Твоих прекрасных рук благословенье

Меня оденет в серебро объятий.

Интермеццо

Был ветер, лунный свет, и ночь,

И скрип колес, и зов пути,

Когда бежали двое прочь,

Чтоб где-то счастье обрести.

И лунный свет сиял во мгле,

И женский плач звучал вдали —

Искали счастье на земле,

Да лишь погибель обрели!

Ноктюрн

Юности звенят колокола —

Внемлют звону горы и поля!

Солнце жизни клонится в закат —

Колокол умолк, как сном объят.

Но свершится путь мой — и в ночи

Колокол мне снова прозвучит.

Тебе

Давно лишен я счастья слез отрадных —

Души не очищают больше слезы.

Мир, что казался ясным и понятным,

Давно разбит на тысячи вопросов.

С насмешливой иронией гляжу я

На жизни ход с его надеждой сирой —

Лишь в отрицанье радость нахожу я,

Смеясь и над собою, и над миром.

Но ты приходишь, словно ниоткуда,

И каждый миг тебе, наивной, — чудо,

И чистота твоя столь безмятежна,

По-детски совершенна и безбрежна,

Что яд мой исцеляет сила слов

Простых: «Мир — свет, и радость, и любовь!»

Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…

Я жизнью жил пьянящей и прекрасной,

С землей и небом целым был единым —

Но временами хлад тоски неясной

Лежал на сердце липкой паутиной.

Шептал вам о любви. На нежной коже

Ожоги поцелуев оставлял я.

Свет страсти до зари горел у ложа —

Но до конца и вам не доверял я.

Красотки пели светлыми ночами,

Лилось вино и хрустали звенели —

Но в час пирушки, окружен друзьями,

Был втайне чужд я общего веселья.

Звучал всечасно стон мне молчаливый —

И в вихре алом радости минутной

На дне бокала, стылый и тоскливый,

Лежал он вечно, как осадок мутный.

…Стон звал. Я брел по призрачным теснинам,

Сквозь пустоту вопросов без ответов —

И я увидел: горная вершина

Туманом одиночества одета!

Мир, что казался добрым и прекрасным,

На тысячи осколков вдруг разбился.

Рубин, что верой в жизнь сиял мне страстно,

В стекло сомнений тусклых обратился.

Но взор мой был и дерзостен, и ясен,

И радость жизни гордо я отринул:

Пускай гора крута, а путь опасен,

Достанет сил подняться на вершину!

Любовь к пантере черно-золотистой…

Любовь к пантере черно-золотистой,

Горячей, дикой тайне жизни вечной, —

Смеясь, над бытием парил беспечно,

Играя лапой бархатно-когтистой.

Сокровище, алмаз мой! Но в тебе я

Все ж чуял ложь, исполненный сомненья, —

И разглядел в бредовый миг прозренья,

Изменчивый, коварный лик Протея.

Что ж, я нашел решенье, я не плачу:

Как две пантеры грациозно-злые,

Теперь играем на песке горячем.

Мы — часть игры опасной, но единой.

Любя, мы ненавидим. Стал, как ты, я —

Свободным, хищным и неукротимым!

Ночной скорый поезд

О поезд, как сквозь шелк, сквозь мрак плывущий, —

Что спящие деревья пробуждает,

Но свет слабеет, меркнет, отступает,

И снова сон царит в древесных кущах.

Свет зеленый ночь терзает,

Разрезает,

Темный ночи шелк огнями

Прогрызает!

Возникает яркий круг

Вдруг,

Будит шелковую ночь —

И бежит, бежит она, страха синего полна,

Прочь.

Ночь ярится превозмочь

Луч, что дерзко с ней играет,

И сияет,

И сверкает,

И искрится, и блистает, —

Свет летит и тьму вскрывает,

Свет несется, ясный, грозный,

Выше, в небо, к самым звездам,

И за горизонт, и в даль —

Острый, режущий, как сталь, —

В голубых созвездий даль!

Судьбе подобный, мчится он через ночную тьму —

Томленье, радость, скорбь и боль он сердцу моему.

Пассажиры — может, с вами

Мы могли бы стать друзьями?

Тень головки у окна —

Женщина, что мне нужна?

Мне б она любимой стала,

Но — мелькнула и пропала…

А горизонт, мерцающий и бледный,

Уж поглощает жадно свет последний.

Деревья опускают тихо кроны

И снова засыпают утомленно.

Вновь мрак ночной затягивает путы,

И синий шелк вселенную окутал,

И серебрится кромка небосвода,

Но грежу я о звездах и свободе —

И не могу уснуть ни на минуту.

Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… - читать онлайн книгу. Автор: Эрих Мария Ремарк cтр.№ 105

Онлайн книга - Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… | Автор книги - Эрих Мария Ремарк