Крадуш. Чужие души - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Болдырева cтр.№ 85

Если бы хоть малую часть своей жизни я мог отдать Карелу…

Но его мое уточнение про возраст ничуть не задело.

– Если исходить из твоих рассуждений, ритуал нужен тому, кто хочет забрать чужие жизни. Значит, убийце срочно требуется продлить свою собственную?

Соображал Карел быстро и легко выстраивал логические цепочки. Но, не зная, что убийц в городе двое, он изначально видел картину неправильно.

Я с наслаждением укусил румяный пирожок и даже зажмурился, насколько вкусным тот оказался. Мысли тут же стали ленивыми и спокойными, будто бы мне и не требовалось срочно искать новую жертву.

– Можно личный вопрос? – Я весь вечер украдкой поглядывал на привычно застегнутый под горло камзол Киара и размышлял, как же ему должно быть неудобно и душно.

– Задавай. – Карел разлил по бокалам остатки вина.

– Такая старомодная и закрытая одежда – часть образа лорда Мертвеца, или ты не хочешь, чтобы знали о твоих шрамах?

Он отвел взгляд и потер шею.

– Как сказать… образу это действительно помогает, но и шрамы я не желаю демонстрировать окружающим. Я бы и тебе не стал их показывать, но Руджеро сказал, что ты истекаешь кровью и выглядишь как покойник – тут уже не до одежды было. Странно, как я в спешке хотя бы халат схватил.

Я закатил глаза. Надо же, у грозного лорда Мертвеца – комплексы!

– Думаешь, никто не догадывается?

– Догадываться и знать – разные вещи, – возразил Карел, поджав губы.

– А заодно придумывать версии с чешуей, шерстью и Триединый знает чем еще. Только при этом тебе самому неудобно. И не возражай, со стороны смотреть – уже жарко! Сколько тебе осталось? Два месяца? Неужели не плевать, что окружающие подумают при виде шрамов? И вообще, как по мне – они тебе даже идут.

– Считаешь? – с явным сомнением протянул Киар и поправил высокий ворот. – Мой создатель, герцог Кайсар, называл их уродскими и требовал прикрывать.

– Герцог Кайсар уже ничего не узнает, – хмыкнул я, ощущая себя подстрекателем, и салютовал Карелу бокалом.

После того как я попрощался с Карелом у кахвейни, ноги сами привели меня в сад служителя Освина. Здесь было темно и тихо. Свет фонарей не дотягивался сюда, и стоило зайти за угол костела, сдвинув душистые ветви глицинии, показалось, будто я остался наедине с бездонным небом. Забравшись на лавочку с ногами, я запрокинул голову, любуясь мерцанием звезд.

Я так сильно был зациклен весь день на новой жертве, что сейчас перегорел. Точно как на собрании крадушей, когда увидел, как экзаменуемые подмастерья вытаскивают душу из человеческого ребенка.

Было бы глупо оправдываться – я знал, что другие крадуши так делают. Забрать юную жизнь с неопределившейся судьбой – особое мастерство. Ритуал над детьми нужно проводить с ювелирной точностью и осторожностью. Одно неверное или резкое движение зеркала – душа вырвется на свободу в любящие объятия Триединого… того самого, создавшего эльфов чудовищами.

Существо с икон в комнате служителя Освина, сшитое из несочетаемых частей, больше походило на божество, способное придумать настолько жестокую шутку, чем милосердный старец, взирающий на прихожан других костелов.

Интересно, если бы у меня появилась возможность задать нашему творцу несколько вопросов, какие бы слова он нашел для своего оправдания?

Или оправдываться все равно пришлось бы мне?

Да, я всегда испытывал отвращение к своему дару, но, повинуясь воле кузины, я прошел обучение. И так же смиренно когда-то сам сдал экзамен собравшимся мастерам. Моя жертва была молодой девицей, я нашел ее в трущобах мелкого человеческого королевства, где она промышляла воровством. Да, не ребенок. Но, может, мои умения не были достаточно хорошими, а все прочее – попытка выставить себя лучше своих собратьев? Ведь я закрывал глаза на то, кого убивают другие крадуши. Старейшины и Владычица никогда не разменивались на десять – двадцать жалких лет, которые приносил я. Они всегда забирали полноценные жизни. Яркие, юные, длиною в семь-восемь десятков. Или же, если удавалось выкрасть ребенка магов, – в несколько столетий. То, что приносил я, отправлялось слугам и эльфам низкой крови, привыкшим к объедкам.

Я вовсе не был героем в белом плаще, в одиночку борющимся с чудовищами. Я сам был чудовищем, которое испытывало отвращение к себе, но плыло по течению. Не жаловался, не роптал, не искал единомышленников и охотно поглощал чужие души, чтобы получить у Костлявой новую отсрочку.

А потом внутри что-то оборвалось и сгорело.

Но и сейчас, пройдя такой путь, я все равно не мог отказаться от своего дара. Он дурманил, как наркотик, мол, я же немного и только для себя и за счет тех, кого не жаль.

Как легко забыть, куда ведет дорога, мощенная благими намерениями.

Я тихо застонал, обхватил себя за плечи и, подтянув колени к животу, съежился на лавочке. Жалкий, глупый Кериэль! Кузина обозвала бы меня слизняком и была бы права. Нужно на что-то решаться: либо я сейчас встану и пойду к пирсам, чтобы выкинуть футляр с инструментами и навсегда закрыть вопрос с проклятым даром крадуша. Либо – перестаю оправдываться.

Острый приступ ненависти к самому себе прошел. Я сидел, прислушиваясь к тихому журчанию фонтана и пронзительным крикам чаек. Что-то потревожило птиц в бухте, и они высказывали свое возмущение. Ветер перебирал длинные ветки глицинии и шуршал в листве яблони. Одуряющий запах роз, смешанный с океанской солью и ночной прохладой, успокаивал.

– Прости, Триединый, – прошептал я, – не имея души, сложно понимать, правильно ли я поступаю. Мир всегда казался мне серым – будто и нет вовсе ни светлой стороны, ни темной, о которых рассказывают твои служители. И только в этом городе я прозрел и начал замечать цвета и оттенки. Их ведь гораздо больше, чем белое, черное и серое! И они так прекрасны! Мне хочется стать городу защитником, сделать для него что-то хорошее. Но разве смогу я, если откажусь от своего дара? Или всем станет лучше, когда погоня отрежет мою глупую остроухую голову и отвезет ее Владычице? Подскажи, Триединый, направь меня, коли тебе есть хоть какое-то дело до того, что происходит.

– Эй, кто здесь?! – раздался знакомый голос.

Я запнулся и, подавившись следующей репликой странного монолога-молитвы, с подозрением уставился на фигуру, появившуюся у входа в сад.

– Служитель Освин? – на всякий случай уточнил я, подумав, что обознался.

Он же должен чердак обживать!

– Кериэль? – с таким же удивлением протянул Оскарби.

Поднявшись с лавочки, я вышел из сада под свет уличных фонарей, чтобы он убедился, что ночным гостем действительно оказался его знакомый.

– Что-то случилось? Я могу помочь? – Служитель был встрепан и почему-то одет в длинный халат, наброшенный прямо поверх пижамы.

– Немного запутался в себе. – Улыбка вышла кривой.